фестиваль кино
В Ньоне завершился IX международный фестиваль документального кино Visions du Reel. В этом году жюри вновь отдало должное российскому кино: гран-при и один из второстепенных призов достались режиссерам Владимиру Эйзнеру и Виктору Коссаковскому. Из Ньона — АЛЯ Ъ-ХАРЧЕНКО.
Кинозал, в котором проходят основные показы фестиваля, похож на советский сельский клуб, по какой-то случайности оказавшийся в центре малюсенького, игрушечной красоты швейцарского городка Ньон: приземистое здание, от руки нарисованные афиши и украшенная кумачом сцена. Тут (без всяких красных ковровых дорожек, без пафоса, в атмосфере, напоминающей по забитости зала и непосредственным реакциям публики показы индийского кино в том же сельском клубе) и шла большая часть программы Visions du Reel.
Программа особенным оптимизмом не отличалась: всю фестивальную неделю друг друга сменяли биографии воров, наркоманов и страдающих алкогольной зависимостью панк-рокеров. Тон задал показанный на открытии фильм Жоса де Путтера "Dans, Grozny, dans" ("The Damned and the Sacred"). Начинаются "Проклятые и святые" с изображения пожелтевшего плаката с надписью "Тот, кто танцует легко и прекрасно, радость дарит себе и другим не напрасно", и этой фразы с лихвой хватает, чтобы описать содержание фильма, состоящего из монологов о самобытности чеченского народа хореографа Рамзана Ахмадова, собравшего в Грозном детей для ансамбля народного танца, монологов самих детей, в трясущемся автобусе разъезжающих по стране, и эпизодов репетиций и концертов. Отношения между народами обрисовываются рассказами, например, о том, как упавшая в обморок чеченская девочка ни за что не хотела подпускать к себе русского врача, а учитель Рамзан ее долго убеждал в том, что "русские тоже бывают хорошими".
К моменту, когда Ахмадов начинает учить своих воспитанников, что их задача не только в том, чтобы первоклассно танцевать с зажатыми в зубах кинжалами, но и доказать всему миру, что чеченцы не воры и разбойники, а "культурные люди", "Dans, Grozny, dans" начинает вызывать зубную боль. Но, видимо, не у впечатлительных швейцарцев, которые, посмотрев на жителей Грозного, в фильме на фоне развалин своих домов говорящих о том, что с репетиций уходили только из-за бомбежек, а вообще, дескать, танцы — их жизнь и никакая война тут ничего не сделает, смущенно разъехались после показа на "лексусах" и "ягуарах", а потом присудили ленте де Путтера специальный приз.
Короткометражный фильм про Чечню, вернее, про жизнь в ней российских солдат снял и Игорь Волошин — его "Сука" с матом и водкой стаканами стала одним из трех фильмов, представляющих Россию в Ньоне. Но призов господину Волошину не досталось. Приз публики за свой фильм "Тише!" получил завсегдатай Ньонского фестиваля Виктор Коссаковский, а "Последнему сроку" Владимира Эйзнера достался гран-при и 15 тыс. франков от UBS.
После всего увиденного в Ньоне сложно было не догадаться, что главным героем фильма-победителя окажется персонаж с изломанной судьбой. И правда, начался "Последний срок" с признания отсидевшего 40 лет на зоне вора-карманника Бориса Егорова. Как и "Проклятые и святые", "Последний срок" — попытка романтизировать подвернувшиеся под руку режиссера события: зэк у Эйзнера курит дешевые сигареты под звуки аккордеона и рассуждает о жизни. Зато в "Тише!" Виктора Коссаковского никто ни о чем не рассуждает — рабочие в течение года угрюмо роют котлованы на одной из питерских улиц, старушки выгуливают по утрам собак, а влюбленные прыгают по осенним лужам. Но безупречно снятая городская хроника таким успехом, как история про наркоманов и зэков, не пользовалась, и "Тише!" получил на Ньонском фестивале до обидного скромный приз.