Объявлен лауреат Притцкеровской премии — архитектурного "Нобеля". Австралиец Йорн Атсон фактически награжден за проект полувековой давности. Институт звезд-архитекторов уходит в историю.
Конкурс на Сиднейскую оперу 38-летний архитектор Йорн Атсон выиграл в 1957 году, 46 лет назад. И хотя ее очень долго строили, до 1972 года, все равно это очень давнее событие. А кроме Сиднейской оперы Атсон ничего столь же заметного не построил. Частные дома в Скандинавии, несколько крайне аскетичных протестантских церквей и зал ассамблей в Кувейте, который такой национальный, что как-то не звучит. И даже эти "малые рассказы и повести" рядом с эпопеей Сиднейской оперы 85-летний Йорн Атсон сочинял еще задолго до того, как владельцы отелей "Хайат" Притцкеры решили основать главную архитектурную премию в мире (это произошло в 1979 году).
Этим выбором притцкеровское жюри определенно заявляет, что не видит в сегодняшней архитектуре ничего достойного. Сиднейская опера — не актуальный процесс, а история архитектуры. С тем же успехом притцкеровское жюри могло бы вручить свой приз потомкам Константина Мельникова или Якова Чернихова. Для актуальной премии это довольно жесткий жест, он ведет к разладу со всей сегодняшней архитектурной тусовкой.
То, что с премией что-то не так, стало ясно уже в прошлом году, когда ее присудили австралийцу Глену Меркатту. Это очень достойный архитектор, который строил частные дома для австралийцев — скромненько и со вкусом. После фантастических построек предыдущих лауреатов — сэра Нормана Фостера, Фрэнка Гери, Рема Колхаса и т. д.— эти дачки смотрелись каким-то вызовом. Тогда все решили, что просто возникла необходимость как-то уважить Австралию, которой мало досталось архитектурных почестей. Но в этом году Австралию уваживают во второй раз, а это уже явный перебор. Если бы притцкеровское жюри действовало по принципу континентальной политкорректности — каждому континенту по лауреату, тогда бы в этом году им следовало заняться Южной Америкой или даже Африкой.
Нет, они явно руководствуются какой-то другой логикой.
Здесь стоит отметить два обстоятельства. С одной стороны, Притцкеровская премия практически полностью контролируется институтом мировых звезд, который как раз и возник в 80-90-е годы. Это архитекторы, которые строят по всему миру, каждое здание которых оказывается аттракционом, в большей степени политическим (как рейхстаг Фостера), обязательно с элементом международного шоу (как Музей Гуггенхайма в Бильбао Фрэнка Гери), и совсем не обязательно собственно архитектурным открытием. А с другой стороны, именно эти звезды своим выбором второй год отказываются пополнять свои ряды.
Выбор Йорна Атсона должен рассматриваться как попытка этих звезд обрести историческую легитимность. Фрэнк Гери, в этом году бывший членом жюри, обосновывал свой выбор Сиднейской оперы тем, что "это здание опередило свое время, оно могло бы быть построено сегодня". Он прав в том смысле, что Сиднейская опера являлась едва ли не первым аттракционом, очень похожим по способу функционирования на то, что делал сам Гери в Бильбао. В отличие от произведений классического модернизма, оно не открывало новых путей, оно не было манифестом нового направления, оно было уникальной, ни на что не похожей постройкой, созданной специально для того, чтобы привлекать внимание всего мира — авангардный кунштюк, который окупается по законам шоу-бизнеса. Просто толпы туристов валят туда, чтобы посмотреть на австралийское чудо света, точно так же, как толпы туристов валят в Бильбао посмотреть на баскское чудо света.
То есть получается, что сегодняшняя практика работы архитектора как звезды шоу-бизнеса имеет некую историческую укорененность. В этом плане выбор Атсона понятен и правомерен. Но когда актуальный художник начинает так тщательно подыскивать себе аналогии в истории, то он как бы расчищает под себя место, а значит, выпадает из актуального процесса. Я бы сказал, что выбор Йорна Атсона свидетельствует: институт звезд в кризисе, они уходят в историю.
Правда, в ближайшее время Притцкера ожидает реанимация. Единственным из актуальных мировых звезд, кто еще не получил премии, остается Даниэль Либескинд. В этом году он выиграл конкурс на восстановление Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, но притцкеровское жюри просто не успело учесть это обстоятельство. В следующий раз обязательно учтет, и это опять будет праздником архитектурного аттракциона.
Но кроме Либескинда других актуальных звезд больше нет, и, как показывает решение жюри, старые заботятся, чтобы новых и не появлялось. В принципе это приятно. В архитектурном раскладе 80-90-х годов России не нашлось никакого места, мы превратились в глубокую художественную провинцию, и до тех пор, пока эта расстановка сил сохраняет свою актуальность, мы ей и останемся. Если Притцкеровская премия начинает закукливаться, то, несомненно, образуются новые структуры, в которых мы можем занять другое место.