Михаилу Швыдкому исполняется 70. Его карьера — уникальный пример того, как не вовлеченные в политику люди продолжают считать министром культуры чиновника, который покинул эту должность 15 лет назад
У микрофона Швыдкой чувствует себя особенно свободно, все-таки за бывшим министром опыт журналиста, телеведущего и немножко актера
Фото: Сергей Бобылев, Коммерсантъ / купить фото
Когда в 2004 году на удивление всему культурному сообществу Швыдкого попросили с поста министра культуры, Андрей Колесников написал в “Ъ”, что преемник Михаила Ефимовича останется известен хотя бы тем, что занял пост после Швыдкого. Никто так и не сформулировал, чем недовольна тогда была власть в развитии культурной сферы. Грешили на «теневого министра культуры» Никиту Михалкова, который еще не имел федерального эфира, но уже в душе был отъявленным «бесогоном». Режиссер доносил на министра на заседании Госсовета по культуре, и этот его шаг, говорят, не поняли даже друзья. В России с ее историческим опытом к этому жанру относятся плохо люди самых разных политических взглядов. Впрочем, есть и иная версия того, что стало точкой в карьере министра. На новогоднем «Огоньке», показанном «Россией», он сплясал с Людмилой Гурченко слишком шутливый танец. Был слух, что наверху пляску посчитали нарушением границы дозволенного высокому чиновнику. Признаться, еще в годы работы Михаила Ефимовича министром мне действительно казалось, что, например, интервью с заголовком «Иногда я матерюсь и еще люблю выпить» («МК») должно несколько шокировать его коллег по управлению страной.
При всем этом интересен феномен общественного мнения, которое, не обращая внимание на высочайшие указы, само отбирает лучших.
Находясь вместе со Швыдким в аэропорту, на улице или в самолете, я не раз наблюдал, как люди провожают его фразой: «Смотри, министр культуры пошел».
И это несмотря на то, что министров культуры после Швыдкого было у нас немало и в целом каждый в меру сил и убеждений боролся за культуру.
А возможно, я ошибаюсь, и сам пост никакого значения не имеет, Швыдкой же никуда из культуры не уходил. Неизвестно как растягивая рабочий день и трудовую неделю, он всегда на посту спецпредставителя президента по международному культурному сотрудничеству, по вечерам и воскресеньям вы найдете его в Московском театре мюзикла (он им руководит), по субботам профессор Швыдкой читает в ГИТИСе и созданном им в МГУ факультете культурной политики и управления в гуманитарной сфере, он ведет еженедельную передачу «Агора» на «Культуре» и собственную колонку в «Российской газете», попутно возглавляет ТЭФИ и культурный Фонд стран СНГ, участвует по линии МИДа в массе межгосударственных контактов, заканчивает учебник по культурной политике, успевает прочесть все стоящие новинки литературы…
Многочисленные друзья уже прощают ему такую специальную форму дружбы — по телефону. Обзванивает всех, но начинает с мамы, пока едет на работу и с работы. К маме еще нужно заехать, завезти что-нибудь вкусное и обязательно посидеть, поговорить. Мама, к сожалению, следит за телевизором и радио и каждый раз переживает, так ли и то ли о сыне сказали. Когда огонь по демократическому прошлому ведется из всех пропагандистских орудий, у 90-летней Марины Юлиановны есть повод поволноваться. Судьба ее сына не отделима ни от Бориса Ельцина, ни от создания им телеканала «Культура», ни, позже, от руководства ВГТРК…
Когда Швыдкого назначили министром культуры, его близкий друг и коллега из Азербайджана Полад Бюль-Бюль оглы, вздохнув, сказал: «Миша, учти, они всегда умирают в выходные…» Не было серьезного юбилея или прощания с важным деятелем культуры, на которые бы Швыдкой-министр не приехал бы, не сказал верных слов. Иными вечерами его машина напоминала передвижной киоск цветов — успевал он сразу в несколько мест.
Возможно, как никто, бывший ответсек журнала «Театр» понимал, какого внимания требуют к себе талантливые люди, как порой они ранимы и капризны. Увы, когда министр так доступен, даже его отпуск не берется в расчет. Могу свидетельствовать, что последние 15 лет визы, устройство в больницы, спасение срывающихся гастролей, диктовка срочных писем и телеграмм — составная часть отдыха семьи Швыдких, даже если это отпуск длиною всего в неделю, а рядом еще внуки Алеша-Каприна и Даня.
Конечно, не каждый чиновник становится народным любимцем. Шанс стать антигероем у них куда выше. Удивляешься, как многие из них забиваются в угол от общественного внимания, отказываются вступать в диалог с людьми, на чьи деньги, собственно, и живут. Веселый характер и журналистское прошлое сделали Михаила Ефимовича абсолютно открытым для коллег. Но еще важнее готовности к разговору то, что осмысливать жизнь, события культуры вместе со Швыдким интересно. Он не бывает ни пошл, ни банален. И важно, что терпелив. Потому что в культурную журналистику пришла такая особенная порода девушек, идущих на любого героя с вопросом: «Скажите, а о чем я вас должна спросить?»
Все могут припомнить, когда Швыдкой перешагнул рубеж между популярным и народным министром. Придуманная им телепередача «Жизнь прекрасна», где певцы вместе с залом исполняли известные шлягеры и тут же все узнавали их историю в контексте истории страны, принесла ему известность у миллионов тех, кто, может быть, высокой культурой и не интересуется. Все происходило по Вольтеру: «Хорошо любое искусство, кроме скучного».
Известность — штука обоюдоострая. Конечно, приятно, но не всегда… Как-то на Сицилии Михаил Ефимович решил постричься, и парикмахер посадил его у окна, где попрохладнее. Когда через полчаса мы за ним вернулись, человек двадцать российских туристов стояли, наблюдая за процедурой, и с радостью обсуждали «нашего министра культуры». В другой поездке, в Одессу, нам не удалось пробиться к морю, так обрадовались ему любопытные до впечатлений одесские пенсионеры. Тогда я пошел на хитрость: мы обошли пляж и сползли в море с неудобных бетонных плит. Уже около буйка рядом с нами появилась счастливая мужская голова: «А что здесь у нас делает господин Швыдкой?»
…К юбилею руководителя Московский театр мюзикла ставит «Жизнь прекрасна». Пьесу, собственно, о жизни и песнях Михаила Швыдкого. Все будет близко к оригиналу, потому что поет и танцует он сам.
70? Но никаких итогов — жизнь прекрасна, и она продолжается.