Год назад президент Дональд Трамп представил новую стратегию США в Афганистане и Южной Азии. Хозяин Белого дома торжественно выступил на военной базе с 20-минутной речью, где обозначил тезисы нового подхода к проблеме.
Эксперт РСМД и Института Ближнего Востока Георгий Асатрян
Фото: Из личного архива Георгия Асатряна
Сейчас можно констатировать: стратегия не стала панацеей, не сумела исправить и стабилизировать положение афганских дел. Напротив, ситуация стремительно и стабильно ухудшается. Движение «Талибан» (запрещено в РФ) взяло под контроль около 40% территории страны (большую часть сельской местности) и фактически установило параллельное правительство на юге и востоке.
Символично, что в годовщину выхода стратегии Дональда Трампа талибы сумели организовать осаду стратегически важного города Газни, через который проходит афганский аналог МКАД — кольцевая дорога (Шоссе 1).
Как говорил 43-й президент США Джордж Буш-младший, где заканчиваются дороги, начинается «Талибан». А дорог в Афганистане не так много.
Очевидно, что ставка на военные методы себя не оправдала. Однако в стратегии Трампа делается акцент именно на «парней в погонах». Документ также снял временные ограничения, которые устанавливал 44-й президент США Барак Обама, называя точную дату вывода войск. Теперь талибы не смогут отсиживаться в пещерах, ожидая ухода американского контингента.
К тому же на «микроменеджменте из Вашингтона» был поставлен крест. Теперь, чтобы отправить беспилотник бомбить караван талибов в окрестностях Гильменда, больше не нужно просить разрешения кабинетных грамотеев.
Важным аспектом стратегии стало то, что Америка сконцентрировалась на военной составляющей. «Мы никого не призываем изменить свой образ жизни»,— сказал Дональд Трамп. Сложно сказать, почему афганская кампания свернула не туда, ведь в начале 2000-х годов у США были определенные успехи. Причин этому много, но одну можно назвать раньше других. Именно формирование афганского общества по западным лекалам и процесс госстроительства (state-building) стали базой дестабилизации и роста экстремизма. Только спустя 17 лет у американцев появилось понимание, что Афганистан не станет Швейцарией. «Мы больше не занимаемся госстроительством. Мы убиваем террористов»,— сказано в стратегии.
Помимо этого стратегия фактически втащила Индию в афганскую политику. Тезис об усилении влияния крупнейшей демократии стал ноу-хау Дональда Трампа. Этот пункт является не только ошибочным, но и геополитически опасным. Индия — противник Пакистана. Тот рассматривает Афганистан как зону своих стратегических интересов. Усиление индийского влияния пробудило более жесткие инстинкты пакистанцев. Возникает вопрос: неужели это кому-то нужно? Между прочим, это понимают в Индии и в кулуарах называют стратегию «антииндийской». Дели не хочет втягиваться в конфликт: ему интересны инфраструктурные проекты, но никак не кровавая баня с заведомо известным результатом.
В документе не было сказано о самом важном — межэтнических противоречиях между пуштунами, таджиками, узбеками и хазарейцами. То есть американцы не смогли «прочесть» суть афганского конфликта.
Именно война между разными этнополитическими стратами — это генератор дестабилизации. Чем сильнее становятся одни, тем жестче отвечают другие. Это самое важное упущение документа.
Между тем американский истеблишмент за последний год не учел ошибок и уверен в правильности стратегии, о чем накануне заявил глава Пентагона Джеймс Мэттис.
Баснописец Иван Крылов писал: «Где силой взять нельзя, там надобна ухватка». Запущенный процесс переговоров с талибами — единственное положительное явление в этой части света. Нравится нам это или нет, но движение «Талибан» при всем своем радикализме — часть афганского общества. И сдаваться оно не собирается. Талибы не могут проиграть эту войну. Штаты не могут победить. Одновременно с этим боевики не могут взять власть, а Америка не может их уничтожить. Вывод один: переговоры, интеграция и примирение. К этому выводу приходят уже 18-й год. Не все же сразу.