В Крокин-галерее открылась выставка Дмитрия Цветкова "Кладбище". Художник Цветков запечатлевает могилы людей и воздвигает надгробья для колбасы, пирожков и килек.
На подиуме посреди галереи величаво покоятся припасы для обильного застолья. Пироги и кулебяки, шматы сала, окорок и кольца колбасы. Над продуктами возвышаются миниатюрные крестики и кладбищенские обелиски, выполненные с той же кропотливой рукодельностью, что и те расшитые стразами, оплетенные ниточками и усеянные бисеринками регалии и оружие, которые Дмитрий Цветков изготавливал раньше. Колбасы и кулебяки удостоились индивидуальных надгробий, а кильки и икринки покоятся в братских могилах консервных банок. Кто-то скончался дряхлым старцем, от него остались только мощи — объедки. Кто-то погиб безвременно — даже ненадкушенным. Но что делать: перед смертью все равны, и каждый будет удостоен скромной могилки.Дмитрий Цветков — вовсе не воинствующий вегетарианец, призывающий нас видеть в каждом пирожке труп невинно убиенного животного. Он хоронит не пошедших на фарш коров и свиней, а именно что пирожки и сосиски, а умершими считает те продукты, которые остались несъеденными. "Кладбище" Дмитрия Цветкова кажется нарушением классических табу детства: не баловаться с едой и не играть в смерть. Трогательные и в то же время глумливые игрушечные крестики напоминают дворово-дачные похороны заботливо уложенных в картонные коробочки дохлых птичек и жучков, в которые играют в строжайшей тайне от взрослых. Причем скорби похоронного кортежа нисколько не мешает тот факт, что некоторые "усопшие" были умерщвлены специально ради пышного ритуала.
А на стенах — живопись и графика художника Цветкова, посвященная той же кладбищенской тематике. Графика новая. Живопись левомосховского толка датирована в основном восьмидесятыми и выставлена в рамках проекта Крокин-галереи "Архивация современности", собирающего своего рода компромат на художников: кто чем занимался до того, как стал общеизвестным "самим собой". На живописных полотнах погосты выглядят опустевшими и заброшенными, а осенний колорит картин выражает подобающий сюжету драматизм. На графических листах кладбища кишат жизнью. Копошатся похоронные процессии, грибами после дождя растут крестики и роятся в небесах стаи отлетающих душ. Для того чтобы увидеть эту бурную "смертедеятельность", достаточно было только поменять масштаб картинки.
Миниатюрные могилки напоминают известный анекдот про крошечную смерть с косой, успокаивающую испуганного мужика, открывшего ей дверь: "Не бойся, я не к тебе — я к канарейке". Но на выставке Дмитрия Цветкова начинаешь сомневаться, что смерть, которая придет за тобой, будет другого размера, нежели смерть, являющаяся за птичкой или пирожком.
ИРИНА Ъ-КУЛИК