Держи мозги шире

Полоса 108 Номер № 40(395) от 15.10.2002 Держи мозги шире

       Еще несколько лет назад исследователи случаев корпоративной филантропии в России относили пожертвования на науку к самым непопулярным предпринимательским расходам. В последнее время ситуация стала меняться. Почти каждая крупная российская компания считает своим долгом поддерживать прикладные и фундаментальные исследования, а благотворительные фонды научной направленности стали расти как грибы. В явлении попробовала разобраться корреспондент "Денег"  ЮЛИЯ ТАРАТУТА.
       До последнего времени российские корпорации, похоже, не понимали, почему они должны кому-то помогать и что-то поддерживать. И по-своему были правы: ведь зачастую средства, выделенные на благотворительность, расходовались без всякой пользы не только для дарителей, но и для одаренных.
       "Странная складывается ситуация,— делится своими наблюдениями исполнительный директор Ассоциации менеджеров Сергей Литовченко.— Мы — страна с долгой историей социальной политики. Тем не менее сегодня мы находимся только в начале пути выработки правильного социального поведения".
       По мнению господина Литовченко, корпоративное финансирование науки — это вообще никакая не благотворительность. Ведь ученых поддерживают вовсе не из абстрактного гуманизма или христианского милосердия, тем более не ради возрождения меценатства на Руси. На самом деле в каждом конкретном случае преследуются совершенно конкретные цели.
       "Конкретный результат от какой-либо деятельности можно получить, только если в ней задействованы реальные интересы, а не эмоции,— уверен руководитель проекта 'Наука и инновации' Юрий Плетнер.— В этом смысле 'благотворительность' — плохое слово. Если есть интересы — будет стабильный и устойчивый проект. В этом вопросе важен конвейер, а не разовая эмоция".
       В общем, уставшие от прежнего неэффективного благородства российские предприниматели, похоже, поняли, как можно зарабатывать, тратя.
       
Имидж крепи делами своими
       Подсчитать рост прибылей от конкретного "благого дела" сложно, но на Западе подобные методики уже есть. "У нас в стране тоже наблюдается тенденция, когда конфликт вокруг крупной компании способен повлиять на покупательский спрос. То есть плохой имидж топливной компании может привести к тому, что клиенты перестанут покупать ее моторные масла",— считает Сергей Литовченко. Обратная связь между продавцом и покупателем получает конкретное выражение в цифрах. Западные аналитики утверждают, что в последние годы 83% потребителей при выборе услуги ориентируются на социально ответственные компании. Президент Российской ассоциации рекламных агентств Владимир Евстафьев в беседе с корреспондентом "Денег" отметил, что самым эффективным бизнес-решением в России сегодня является вложение в брэнд. "Если благородное дело имеет конкретного адресанта, люди начинают связывать его с брэндом. Привыкая к брэнду, делают выбор в пользу знакомого, такого, который вызывает симпатию. Наука в сознании населения — благородное дело. Получив необходимую информацию о благотворительной акции, потребитель посмотрит на товар, предлагаемый компанией-благотворителем, с большим вниманием". Показательны в этом

Фото: ДМИТРИЙ ЛЕКАЙ, "Ъ"

Дмитрий Зимин стесняется афишировать свою благотворительную деятельность

смысле дорогостоящие образовательные проекты "Интерроса". Проводя конкурсы среди студентов "с лидерскими качествами" и преподавателей, претендующих на корпоративные гранты, около 30% средств компания отдает посреднику — британскому фонду Charity Aid Foundation, около 30% — на саму программу, а 30% расходует на рекламную поддержку мероприятий. "Для нас важно, чтобы как можно больше людей узнало о нашей инициативе,— отметила в разговоре с корреспондентом 'Денег' директор благотворительных проектов 'Интерроса' Наталья Самойленко.— Это стратегический принцип компании". Эксперты даже позволяют себе упрекать некоторых благотворителей в рекламной неактивности. Так, по мнению Юрия Плетнера, PR-деятельность фонда содействия отечественной науке, учрежденного в 2000 году Александром Мамутом, Романом Абрамовичем и Олегом Дерипаской, страдает "информационной закрытостью". "Фонд выделяет немалые деньги (в первом финансовом году благотворительные пожертвования составили $1 млн 100 тыс., а во втором предусмотрены пожертвования в размере $1 млн 230 тыс.— "Деньги"), стесняться компании нечего. Ее прибыли не скроешь. Так что могли бы пиарить себя лучше". Не афишируют свою благотворительную деятельность руководители крупных корпораций, выделяющие на науку личные средства. В тени — благотворительная деятельность руководителя "Объединенных машиностроительных заводов" Кахи Бендукидзе, хотя известно, что он выделяет около $150 тыс. на исследования в области молекулярной генетики. Можно предположить, что подобная деятельность связана с ностальгией по собственному научному прошлому господина Бендукидзе: он занимался биологией.
       Имиджевая составляющая филантропии особенно важна для российских компаний, выходящих на западные рынки. "Трудно считать совпадением программу ЮКОСа по поддержке малого бизнеса, запущенную совместно с американским благотворительным фондом 'Евразия' в то время, как ЮКОС увеличивает поставки нефти США. По этой же схеме компанией ведется поддержка образовательных и научных программ",— считает Юрий Плетнер. (Только в этом году из 1,5 млрд рублей, пущенных ЮКОСом на реализацию благотворительных программ, 15 млн пойдет на поддержку науки и образования. Вспомним, что год назад ЮКОС стал соучредителем международного фонда "Открытая Россия", деятельность которого направлена на сближение России и Запада. В рамках проекта на правах коспонсора компания поддерживает проекты в области науки, образования и культуры. В правление вошли лорд Джейкоб Ротшильд, Генри Киссинджер, сенатор Билл Брэдли и директор Эрмитажа профессор Михаил Пиотровский.)
Грамотная благотворительная акция, по мнению экспертов, в процессе освоения новых сбытовых площадок способна значительно повысить капитализацию компании. Юрий Плетнер: Представьте себе корпорацию с капитализацией в $20 млрд. Выделяя на благотворительные цели $1 млн, такая компания показывает, что занимается базовой, институциональной деятельностью. То есть действует стратегически, а не стихийно. А поэтому производит на западное бизнес-сообщество впечатление устойчивой и долгосрочной. И если капитализация компании где-нибудь на Нью-Йоркской бирже повысится на 0,1%, это будет вполне ощутимым результатом. Ведь $1 млн эффективно вложенных средств обернется реальными $20 млн, полученными на "доверии".
       Максим Каган, профессор, исполнительный директор регионального общественного фонда содействия отечественной науке: Российские предприниматели сегодня ориентированы на западную модель ведения бизнеса. Взяв курс на прозрачность, они стремятся сделать свой бизнес рафинированным и цивилизованным. В этом смысле поддержка науки — вполне подходящий объект расходов. Финансирование шоу-бизнеса или спортивной команды принесет больше славы внутри страны, но создать имидж интеллектуальной компании можно только за счет "интеллектуальных" инвестиций.
       На благо корпоративному имиджу идет и непосредственное привлечение к бизнесу авторитетных ученых. В компании IBM в свое время работали четыре нобелевских лауреата, авторы изобретений в области физики твердого тела. Отечественные программы финансирования науки и образования зачастую приводят к тому, что получатели грантов становятся сотрудниками корпораций, предметом их публичной гордости.
       
Корпоративные инвестиции
       Руководители крупных корпораций признаются: им надоело кормить западные сервисные компании, продающие российскому бизнесу российские же научные решения.
       Александр Мамут, председатель совета директоров "Тройки-Диалога": Западные сервисные компании в большой доле работают на нашей математике. Отечественная наука до сих пор не научилась делать накопленные знания товаром. Всегда казалось, что открытие — 99% успеха. Теперь становится понятно, что не менее самого научного открытия важна организация научного труда. Сейчас, когда открытия востребованы на отечественном рынке, они по-прежнему создаются здесь, а как товар продаются нам же зарубежными компаниями. Мы хотели бы воспитать менеджеров от науки. Из этой среды должна выделиться группа людей, способных организовать научный процесс, способных сблизить науку и бизнес. Возможно, для этого им придется бросить науку и стать предпринимателями. С декабря прошлого года по инициативе господина Мамута запущена программа "Лучшие менеджеры РАН", на реализацию которой выделено 15 грантов по $6 тыс. Мы награждаем не тех, кто дороже всех сдал свой институт под мебельные магазины, а тех, кто добился успеха в коммерческой реализации научных продуктов и научных услуг. То есть тех, кто смог найти себя на рынке.

Фото: ДМИТРИЙ ДУХАНИН, "Ъ"

Александр Мамут, Олег Дерипаска и Роман Абрамович (слева направо) нашли коллективный способ поддержки российской науки

Перед учредителями фонда стоит и более амбициозная задача — предотвратить "утечку мозгов" из страны. "Ну уедут они все,— говорит Мамут,— найдут себя там, безусловно. Их там будут эксплуатировать, как китайских рабочих". Примерно о том же говорят руководители благотворительного фонда "Династия", недавно учрежденного Дмитрием Зиминым (бывшим генеральным директором "Вымпелкома"). Программы фонда направлены на поддержку физиков-теоретиков, которым будут выплачиваться ежемесячные гранты в 15 тыс. рублей. Сумма, по словам Елены Чернышковой, заместителя исполнительного директора "Династии", тщательно выверена опросами самих ученых и представляется оптимальной для того, чтобы перед ученым встал выбор: уезжать из страны или оставаться. Индивидуальные гранты деятелям российской науки предусмотрены и в проектах господ Мамута, Абрамовича и Дерипаски. "Из 210 получателей грантов уехал из России только один",— гордятся руководители фонда. И подобная адресная помощь становится в этом случае залогом последующих хоздоговоров, которые корпорации заключают с научными институтами.
       Александр Мамут: Мы не финансируем проекты, мы финансируем людей. Академия действительно заключила прикладные контракты с "Русским алюминием", но это происходит за рамками деятельности фонда. Толчком была благотворительность. Она активизировала контакты, взаимодействие ученых и представителей бизнеса стало более интенсивным. По этой схеме большие корпорации приобщают научный потенциал, сконцентрированный в академии, к нуждам собственного бизнеса. Эффективность такого вложения средств подсчитывается просто — западный ученый работает за годовую зарплату в $100 тыс., в то время как российский профессор выполняет сходные задачи за $10 тыс. в год.
       Финансирование науки ведется крупными компаниями и в практическом направлении. Готовить будущих специалистов для своей отрасли предприниматели начинают загодя. Александр Шадрин, руководитель пресс-службы ЮКОСа: Компания посчитала логичным создать на базе Томского политехнического университета центр переподготовки специалистов нефтегазового бизнеса. Мы получили своеобразный университет в университете. Это международный проект, мы начали его совместно с Эдинбургским университетом. В конце обучения инженеры-нефтяники получают дипломы международного образца. Это дорогостоящий проект. Мы тратим на него 25 млн рублей ежегодно. Но выгода очевидна — вложенные средства окупаются квалификацией грамотно обученных специалистов.
       В орбиту крупных корпораций часто входят научно-исследовательские центры. Содержать их, по словам руководителей компаний, не очень обременительно (штат такого НИИ обычно не превышает 100-200 человек), а использовать в интересах отрасли можно по упрощенному сценарию: качественные услуги здесь предоставляют по приемлемым ценам. К примеру, ЮКОС уже несколько лет финансирует ЮганскНИИПИнефть, ТомскНИИПИнефть и СамараНИИПИнефть.
       Дальновидные руководители корпораций финансируют не только прикладные проекты, но и фундаментальные исследования, которые создают теоретическую базу для будущих практических результатов. Сергей Литовченко: Мудрый нефтяник поддержит исследования в области альтернативных источников энергии, ведь он понимает, что нефть когда-нибудь кончится. Зимин, как человек несомненно мудрый, эдакий Эдисон по духу, с высоты своего жизненного опыта решил поддержать физиков-теоретиков. Прагматика этого выбора прозрачна: поддерживать подобные исследования важно для его основного бизнеса — связи.
       
Естественная потребность
       Сами представители крупного российского бизнеса привыкли разделять понятия "благотворительность" и "корпоративное инвестирование". И говорить о благотворительных акциях соглашаются не всегда. "Благотворительность, как и другие чувства — религиозные, патриотические,— чурается публичности",— заметил в разговоре с корреспондентом "Денег" Дмитрий Зимин. Причины финансирования науки и образования здесь прежде всего объясняют гражданской позицией и желанием помочь стране.
Владимир Потанин, "Интеррос": Если бы я рассматривал благотворительность как часть бизнеса, то всерьез занялся бы ею лет через пять-десять. Но боюсь, что к тому времени в стране будет совсем плохо с талантливыми и знающими людьми. Поэтому, когда у меня появились такие возможности и я еще не успел забыть, как сам учился в институте, родилась идея помочь талантливым студентам и преподавателям. Мне хочется, чтобы в России было много образованных людей. И когда мы говорим о будущем нашей страны, эти ребята и есть наше будущее.

Фото: СЕРГЕЙ ПОНОМАРЕВ, "Ъ"

Владимир Потанин (слева) и Каха Бендукидзе занимаются благотворительностью из чувства ностальгии

Александр Мамут, "Тройка-Диалог": Я вообще не понимаю, как можно поступать по-другому. Мне по-человечески обидно, что академическая среда — средоточие громадного интеллектуального потенциала — очень уязвлена сегодняшней ситуацией. Они несовременные немножко. Очень медленно, с большими моральными потерями адаптируются к новым реалиям. Задача тех, у кого есть такая возможность, в том, чтобы адаптация произошла как можно быстрее. Мы стараемся помогать в первую очередь материально: просто назначаем гранты тем, кто их несомненно заслуживает. Надеюсь, что со временем круг предпринимателей, выделяющих средства на науку, расширится. Кто-то придет к этому сам, кто-то увидит логику в наших действиях и присоединится.
       Дмитрий Зимин: На каком-то этапе развития бизнеса благотворительная деятельность становится его неотъемлемой частью. Успешно работающая фирма, занимающаяся благотворительным финансированием, может преследовать и имиджевые цели. Это естественная человеческая потребность — осознавать, что окружающие относятся к тебе с уважением. Со временем приходит понимание, что твоя марка, брэнд, репутация — самое ценное в бизнесе и в жизни. Но кроме этого здесь действует и вполне человеческая потребность совершать хорошее. Поддержка науки — вклад в повышение культурного уровня страны. Во всем мире науку финансирует не только государство, но и частный бизнес. Российский бизнес естественным путем приобщился к мировой практике.