В храме Рождества Богородицы в Ферапонтовом монастыре завершается оцифровка уникальных фресок Дионисия. "Огонек" наблюдал за процессом
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Гурко
Фото: pravenc.ru
Габриэль Скарга, примостившись на тонкой металлической конструкции, парит под сводом храма Рождества Богородицы рядом с летящими в вечность волхвами, в руках у него массивный объектив. Две-три секунды — щелчок фотоаппарата, объектив чуть смещается — еще щелчок. И так с 6 вечера до 12 ночи — время, свободное от экскурсий, но подходящее для работы. Тяжелая, кропотливая съемка. Два квадратных метра — это несколько сот фотографий высочайшего разрешения. Потом их будут накладывать и совмещать друг с другом и даже создавать объемные голографические изображения. Для голограмм необходима еще процедура 3D-сканирования, и эта работа уже завершена. А сейчас пауза, щелчок, пауза, щелчок. Когда Габриэль устанет, его сменят другие фотографы. Съемка идет уже два месяца.
Габриэль приехал в Ферапонтово из Мадрида по приглашению благотворительного фонда Зиявудина Магомедова "Пери", который инициировал и финансирует проект по оцифровке росписи. Он сотрудник испанской компании, которая уже много лет занимается сохранением культурного наследия с помощью цифровых технологий. Его предыдущий проект — пирамида Сета в Луксоре (Египет). Говорит, что Ферапонтово открыло ему Россию, а ребята из его группы уточняют: Габриэль так увлечен, что даже перестал расстраиваться из-за отсутствия душа.
Лик Христа на куполе храма такого размера, что если бы вся его грандиозная фигура встала, то ноги как раз достигали бы пола
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ
Действительно, какой душ в Ферапонтово... Два магазинчика, керамическая лавка и автобус раз в неделю до Вологды. Старинное село, затерянное среди озер и лесов Вологодской области, твердо держится за старинные привычки и возможности заработать на приезжих. Все последние десятилетия его единственный кормилец — Дионисий. Это к нему едет турист (с 2000 года Ферапонтов монастырь входит в список Всемирного наследия ЮНЕСКО). Каждое лето в селе высаживаются десанты ученых (монастырь считается у нас самым изученным памятником) и студентов художественных вузов — у них здесь традиционная практика. Местное население живет сдачей жилья. ВИП-изба — с рукомойником в доме. Но это, как правило, для руководства. В селе живут и сотрудники музея, иначе на работу не наездишься, расстояния здесь большие, а дороги скверные. Зато фантастической красоты пейзаж с озерами и северным просторным небом.
Говорят, Дионисия зазвал в Ферапонтово ростовский архиепископ Иоасаф. Расплачиваясь со знаменитым иконописцем за роспись Успенского собора в Московском Кремле (Ростов тогда был выше Москвы), Иоасаф пригласил его в Ферапонтову пустынь, которую выбрал себе для уединения. Тот прибыл на берег Бородаевского озера с сыновьями. 6 августа 1502 года началась роспись собора, а через 33 дня, 8 сентября, храм Рождества Богородицы уже сиял красками — чистыми, легкими, прозрачными, которые и сейчас, через 500 лет, остаются тайной, им посвящают исследования и монографии. Вытянутые легкие фигуры Христа, Богородицы, святых парят на сводах небольшого храма — всего 600 квадратным метров,— делая явной человеческому оку божественную космогонию. Абсолютная красота и духовная свобода, говорит хранитель собора Елена Шелкова о творении современника Леонардо.
Габриэль Скарга ведет съемку
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ
Сохранился этот шедевр до наших дней благодаря крайней бедности обители. Сначала не было денег для обновления фресок и новых росписей, а то записали бы Дионисия поверху и забыли о нем. Десятилетняя ссылка в Ферапонтово патриарха Никона, известного своим вздорным нравом, усугубила нищету монастыря. А в XVIII веке он и вовсе был упразднен. Так и стоял до 70-х годов XX века как заколдованный. Ни одного стороннего вмешательства — случай уникальный! Как объясняют специалисты, от Рафаэля в Ватикане осталось одно воспоминание — так он зареставрирован, а здесь, в Ферапонтово,— подлинный Дионисий, даже так называемых поновлений не было.
Елена Шелкова, тогда выпускница института культуры, приехала сюда в 1982 году. В 1983-м стала хранителем собора и осталась здесь навсегда. Вспоминает, как с маленькой дочкой лазила по лесам собора, памятник был в ужасающем состоянии, прозрачные светоносные краски Дионисия текли по стенам. В этом году будет уже 35 лет как она в Ферапонтово. "Этот памятник не отпускает,— говорит она,— все откликается в душе — линия, цвет, тонкая нежная гамма". И добавляет: "Смотрите, что люди нам пишут: "Мы не могли уйти отсюда, мы сюда вернемся". Это общее ощущение".
Образ Богородицы в храме один из главных
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ
Елена Шелкова — не единственная пленница Дионисия. Так же как она, сюда много лет назад приехала из Москвы Марина Сергеевна Серебрякова, бывший директор Музея фресок Дионисия, лауреат Государственной премии России "За многолетнюю работу по изучению, сохранению и реставрации ансамбля монументальных росписей Дионисия собора Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря". Это ее усилиями завершилась реставрация собора, а сам монастырь был включен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Сейчас Марина Сергеевна водит экскурсии школьников: куда же она от Дионисия. Елена Шелкова говорит, что они с Мариной Сергеевной не раз обсуждали эту тонкую материю — отношение с памятником и его создателем. "Дионисий нас забрал",— подытоживает она.
Да и не только их. Игорю Хоботову, заведующему отделом учета и хранения музея, 28 лет. Вообще-то Игорь экономист. Но и он, оказавшись почти случайно в музее, остался здесь. Сейчас получает второе образование. Среди его обязанностей — мониторинг состояния памятника. Игорь ведет свою съемку состояния фресок. Каждый миллиметр росписи под его контролем. И у него свои виды на грандиозную оцифровку фресок — известно, что фонд "Пери" уже вложил в нее 14 млн рублей. Благодаря большому разрешению оцифровка позволит точнее зафиксировать состояние памятника.
У Елены Шелковой уникальная должность — она хранитель собора
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ
Известно, что Дионисий за работу в Ферапонтово денег не взял, он оставил на двери храма надпись "писци Деонисие иконник съ своими чады о владыко Христе все царю избави и господи мук вечных". Говоря современным языком, храм Рождества Богородицы был его благотворительным проектом. Может, это и определило удивительную судьбу — и приношения Дионисия, и тех людей, для которых служение собору стало смыслом и содержанием жизни.
Совершенно точно известно, кто был первым в их ряду. Иван Бриллиантов, сын местного священника, обнаружил надпись в соборе и задался вопросом: уж не тот ли это Дионисий? В истории культуры Иван Бриллиантов остался как автор первого исследования и описания Ферапонтова монастыря. Он же после выхода в 1922 году декрета ВЦИК об изъятии церковных ценностей в фонд помощи голодающим Поволжья вошел в состав комиссии по изъятию в Ферапонтове в качестве представителя Главмузея. И вещи Ферапонтова монастыря, представляющие особое музейное значение, не были изъяты. За это Бриллиантов заплатил жизнью.
Весь собор наполнен светом — и внешним, из окон, и тем, что скрыт в красках
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ
Больше всего в храме Рождества Богородицы поражают лики святых — их взгляды, кажется, обращены внутрь себя. Говорят, что это связано с тем, что темная краска, которую иконописец использовал для глаз, оказалась самой нестойкой и была уничтожена временем. Зато сохранились пять самых "дионисиевских" пигментов — голубой, белый, охра, багряный и зеленый. Голубое небо над Ферапонтовым монастырем, белая пена волн на холодном озере, охра глинистого берега, изумруд обступивших лесов. И, конечно, багряный покров Богородицы.
Не зря Габриэль Скарга говорит: "Самое сложное в оцифровке Дионисия — тонко и точно передать цвет".