В 2017 году России предстоит принять участие во всемирном форуме "Шелковый путь" и саммите БРИКС, которые пройдут в Китае. Москву посетит председатель КНР Си Цзиньпин, а Архангельск — первая высокопоставленная китайская делегация в российском Приполярье. О том, почему Китай стал меньше внимания уделять Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), зачем России учения в Южно-Китайском море и когда будет достроена магистраль Москва--Казань, российского посла в Китае АНДРЕЯ ДЕНИСОВА расспросил корреспондент "Ъ" МИХАИЛ КОРОСТИКОВ.
Фото: Антон Новодережкин/ТАСС
— Что ждет российско-китайские отношения в 2017 году?
— Повестка пока частично в стадии формирования. Нам предстоит несколько серьезных мероприятий, каждое из которых является своего рода рубежным. Главными точками я бы пока назвал форум "Шелковый путь" и саммит БРИКС в Сямэне. В начале июля планируется визит председателя КНР в Россию. Осенью ожидается визит нашей правительственной делегации в Китай, а китайская правительственная делегация, скорее всего, прибудет на встречу глав правительств ШОС, намеченную также на конец года. Мы пригласили высокую китайскую делегацию на Арктический форум в Архангельске в конце марта. Это будет интересно хотя бы потому, что так далеко на Север высокие китайские гости в России еще не забирались. Кстати, примерно тогда же планируется первый выход корабля со сжиженным газом из порта Сабетта на Ямале. Не исключаю, что китайские представители могут и там поучаствовать.
Весной ждем визита в Россию председателя китайского парламента Чжан Дэцзяна. По крайней мере в этот раз его очередь ехать к нам. Обычно такие визиты делаются осенью, но в Китае осенью будут разные важные события, и мы решили перенести его на весну. В этом году также будем отмечать 60 лет создания Общества советско-китайской дружбы. Его недавно возглавил бывший секретарь ШОС Дмитрий Мезенцев, и у него тоже масса планов, как отметить дату.
— В прошлом году на фоне российско-японского сближения возникло ощущение, что российско-китайские отношения поставлены на паузу, новостей практически не было. Это свидетельствует о спаде интереса?
— Это же не сообщающиеся сосуды — здесь прибыло, там убыло. Наши отношения с Китаем характеризуются прежде всего стабильностью и неподверженностью разного рода конъюнктурным колебаниям. С точки зрения и объемов, и качества отношений они несопоставимы. С Китаем у нас отношения всеобъемлющего стратегического партнерства и сотрудничества, а с Японией мы делаем первые шаги. И отсутствие сенсационности в российско-китайских связях в прошлом году — свидетельство не стагнации, а устойчивости и зрелости этих связей.
— В настоящий момент, по мнению многих экспертов, Шанхайская организация сотрудничества переживает кризис. Китай уже создал вместе с Пакистаном, Афганистаном и Таджикистаном новую четырехстороннюю организацию, задачи которой фактически дублируют задачи ШОС в Центральной Азии. При этом она не включает Россию. Как вы считаете, с чем это связано?
— Не могу согласиться с тезисом о кризисе в ШОС. Дня не проходит, чтобы не устраивались какие-то мероприятия на шосовской площадке. Генеральный секретарь ШОС только что вернулся с Мюнхенской конференции по безопасности, и там он был далеко не последним человеком, к нему стояла большая очередь пообщаться.
— Зачем тогда Китай сделал дублирующую структуру без России?
— Решения принимаются под конкретные задачи. Существование ШОС не исключает деятельности в других форматах. В ШОС правило консенсуса — оно и помогает, и замедляет работу организации. Так что я тут проблемы не вижу, что Китай создал такую структуру. Тем более все перечисленные вами страны так или иначе партнеры ШОС.
— Но там нет России почему-то...
— Какие-то более общие вопросы, к примеру афганское урегулирование, без России не решаются, это просто невозможно. А вообще, те структуры, которые создавались без участия России, впоследствии всегда показывали свою низкую эффективность.
— Если в ШОС и так были проблемы со скоростью принятия решений из-за требований консенсуса, то зачем было принимать еще и Индию с Пакистаном, которые, без сомнения, замедлят работу организации?
— Мы исходим из того, что организация должна прирастать и качественно, и количественно. Единственная гарантия от проблем — ничего не делать. Если ставить задачу обеспечения безопасности в этой части Азии, сделать это без Индии и Пакистана невозможно.
— Совместные российско-китайские учения в Южно-Китайском море, заявления президента и главы МИД России по ситуации в этом регионе наводят западных экспертов на мысль о том, что Россию постепенно затягивает в орбиту Китая. Согласны ли вы с этим?
— Ничего такого, что России невыгодно, она делать не будет. У нас достаточно ресурсов для проведения самостоятельной политики. По большинству позиций мы с Китаем близки, но в некоторых пунктах мы расходимся, у нас могут быть свои интересы. К примеру, у Китая есть интерес в Южно-Китайском море. Пресс-секретарь МИД РФ Мария Захарова неоднократно заявляла, что мы не допустим втягивания России в эти разборки. Мы заинтересованы в том, чтобы территориальный спор в том регионе был решен или по крайней мере ушел на периферию отношений между странами.
— Как быть с дорогой Москва--Казань? Ее объявили частью "Шелкового пути", но строиться она от этого быстрее не стала. Пока единственная информация, которая поступает,— о переносе сроков строительства еще на год.
— Это же экономика. В экономике ничего не делается просто потому, что кто-то это захотел. У Китая все хорошо, и он быстро идет с теми партнерами, для которых он все делает по полному циклу: китайские технологии, материалы, рабочие и т. п. Мы в такого рода подходе не нуждаемся: у нас свои технологии есть. И мы ничего в ущерб себе делать не будем. Здесь такой подход нужен: семь раз отмерь, один отрежь. Вот мы отмеряем пока. Это плохо! Плохо! Можно было бы эти вещи ускорить. Но здесь нужно обе стороны стимулировать на поиски компромисса.
Кстати говоря, в Китае эффективность высокоскоростной магистрали связана с плотностью населения. Перемещаются регулярно большие массы людей на оптимальные расстояния. Это и позволяет окупать этот чрезвычайно затратный и энергоемкий проект. В случае России мы должны отдавать себе отчет, что, если мы ориентируемся на китайский прототип, это должна быть пассажирская магистраль, идущая от Москвы до Казани, а потом в один из уральских городов. Эта схема могла бы быть прибыльной, если бы была другая мобильность населения, другая экономическая динамика в регионах прохождения магистрали. Мы ушли от того времени, когда инфраструктуру строили из политических соображений. Ну чего тут стесняться: да, дело затянулось, ну, давайте искать выход.