Несколько дней назад солдаты и офицеры 58-й бригады вооруженных сил Украины обратились к президенту Порошенко с требованием прекратить любые экономические контакты с самопровозглашенными республиками. Параллельно военные заблокировали обе железнодорожные ветки, связывающие Донецк и Луганск с остальной Украиной. Журналист Виктор Лошак — о причинах и последствиях «битвы на путях».
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Парадокс этой войны в том, что в какой бы стадии – горячей или холодной – она ни находилась, экономические связи сепаратистов и остальной Украины никогда не прерывались. Тепловые станции Украины не могут обойтись без специфического донбасского угля, а, скажем, Енакиевский металлургический завод на территории ДНР может остановиться, если перестанет получать кокс из украинской Авдеевки. Бодрые разговоры киевских политиков о том, что Донбасс легко заменить южноафриканским углем, можно назвать блефом: украинские порты в состоянии переработать около 600 тыс. тонн в месяц, а нужны миллионы. Я уже не говорю о том, что каждая тонна из Южной Африки на $20 дороже, а большая часть африканской добычи уже законтрактована.
Несмотря на то, что две армии убивают друг друга и делают это все ожесточеннее, любое предприятие в ДНР-ЛНР — если оно, конечно, хочет продавать свою продукцию за пределами подконтрольной полевым командирам территории — регистрируется на Украине, платит Киеву налоги в гривнах. Все это экономически понятно, но очень странно с человеческой и военной точек зрения. Это как если бы Россия насмерть воевала в 90-х с Басаевым и Радуевым, но продолжала бы с ними к взаимной выгоде торговать. С другой стороны, эта экономическая неразрывность – хотя бы какая-то отправная точка для восстановления отношений.
Пока же мораль и экономика столкнулись в лоб. Нельзя торговать с теми, кто тебя убивает, говорят украинские солдаты. Донбасс – единственный в стране источник так необходимого нам антрацитного угля, а добывают его предприятия, зарегистрированные на Украине, из недр, Украине же принадлежащих, поясняют в правительстве.
То, что сейчас происходит на линии фронта в Авдеевке и вокруг нее, — самое очевидное свидетельство трагической неразрывности и экономических, и человеческих отношений. Люди, оставшиеся здесь, не за «белых» и не за «красных». Они ненавидят и боятся и тех, кто бьет по ним со стороны Донецка, — на Авдеевском коксохимическом, вокруг которого живет поселок, с весны 2014 года разорвались более 300 снарядов, девять работников погибли, более 50 получили ранения. А украинским властям и военным они говорят в лицо: «Вы вышли на свой Майдан, а убивают на войне нас».
Хотя сейчас Авдеевский завод и работает в четверть мощности, остановись он, это станет общей трагедией для всех. Без кокса останется, как я уже говорил, Енакиевский металлургический в ДНР, крупнейшие заводы Украины: «Азовсталь», «Запорожсталь», Мариупольский меткомбинат. Для небогатой Украины металл – это 10% ВВП, почти четверть валютных поступлений! Не хочется думать, сколько семей металлургов может остаться без средств к существованию.
Остановись коксохимический, и из Авдеевки придется эвакуировать почти всех, кто еще не уехал. По разным оценкам, это около 10 тыс. человек. Дело в том, что все тепло в поселке — от заводской ТЭЦ, использующей возникающее в технологическом цикле тепло. За него авдеевские жители платят в десять раз дешевле, чем украинские потребители.
Однако если украинские солдаты не снимут блокаду железнодорожных путей, кризис в Авдеевке может оказаться лишь вступлением к большой беде. Как пишет киевский журнал «Фокус», одна из заблокированных веток – единственная, по которой уголь поступает на Счастьинскую теплоэлектростанцию. А другого источника электроэнергии у Луганской области нет. За какое же «счастье» убивают друг друга люди на востоке Украины? Об этом ужасном абсурде даже не хочется думать.