Высокопоставленные дипломаты России и Ирана провели вчера в Москве консультации о ходе реализации соглашения между Тегераном и шестеркой международных посредников, летом 2015 года договорившихся о решении иранской ядерной проблемы. Встреча замглавы МИД Ирана Аббаса Арагчи с его российским коллегой Сергеем Рябковым, принимавшим участие в ядерной "сделке века", стала первым контактом такого уровня между Москвой и Тегераном после прихода к власти в США новой администрации. Декларируемая Дональдом Трампом решимость пересмотреть ядерное соглашение и усилить давление на Тегеран грозит вернуть иранский кризис в мировую повестку, ставя Россию перед нелегким выбором — как сохранить отношения с Ираном и при этом восстановить сотрудничество с США?
Фото: Павел Кассин, Коммерсантъ
Итогом российско-иранских консультаций, проходивших в закрытом режиме и продлившихся три часа, стали заявления сторон о решимости продолжать выполнение Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по иранской ядерной программе (СВПД был подписан в июле 2015 года, а его реализация началась в январе 2016-го). Назвав ядерное соглашение "важным стабилизирующим элементом международных отношений", Сергей Рябков также дал оценку сотрудничеству с Ираном, которое, по его словам, стало "незаменимым элементом российской внешней политики". В схожей позитивной тональности высказался Аббас Арагчи.
На фоне прошедших консультаций российские дипломаты делают все больше заявлений, смысл которых сводится к тому, что по мере выполнения ядерного соглашения Москва продолжает считать Тегеран одним из ключевых игроков в регионе, сотрудничество с которым стало важным фактором международной стабильности, а не дестабилизации. А постпред России при ООН Виталий Чуркин в интервью RT выразил недоумение в связи с угрозами США ввести новые санкции против Ирана в связи проведенным Тегераном ракетным испытанием. Он напомнил, что резолюция Совбеза ООН не запрещает Тегерану проводить испытания, а лишь рекомендует воздерживаться от них.
Высказывания представителей РФ по иранской теме звучат диссонансом с теми заявлениями в адрес Тегерана, которые делают ключевые представители новой администрации в Вашингтоне, включая самого президента Трампа. В последнем интервью Fox News он назвал Иран "террористическим государством номер один". В Вашингтоне говорят о возможности пересмотра ядерного соглашения с Тегераном и высказываются в пользу возобновления давления на Исламскую Республику, подключив к новой коалиции против нее западных союзников.
Обострение отношений между Вашингтоном и Тегераном ставит Москву перед нелегким выбором. С одном стороны, в целом ряде региональных конфликтов на Ближнем Востоке (в первую очередь в Сирии) Иран в последние годы выступал ситуативным союзником России. С другой — связи Москвы с администрацией Трампа только начинают выстраиваться, и если в кризисе вокруг Ирана Россия предстанет не партнером, а оппонентом США, это может похоронить надежды на новую перезагрузку отношений между двумя сверхдержавами.
"Рисковать связями с ключевым партнером в регионе, Ираном, российские власти не хотят. Тем более что пока США не предлагают им никакого "геополитического размена", который мог бы компенсировать возможное охлаждение отношений с Тегераном. Например, признания особых интересов Кремля на постсоветском пространстве, уступок на украинском направлении или смягчения санкций. Пока Трамп четко не сформулирует параметры возможной будущей сделки, нет смысла говорить о том, что Москва изменит свою позицию по Ирану",— говорит "Ъ" старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сотников.
Есть и еще одна причина, почему Москве трудно будет согласиться с позицией Вашингтона в нынешнем споре вокруг ядерной программы Тегерана. В переговорах по этой проблематике, которые в течение многих лет вела с Ираном "шестерка" международных посредников (пять постоянных членов СБ ООН и Германия), Россия традиционно играла ключевую роль. В тот период, когда пост президента Ирана занимал Махмуд Ахмадинежад, представитель радикального крыла (с 2005 по 2013 год), именно благодаря усилиям Москвы переговорный формат удалось сохранить. РФ тогда фактически выступала посредником между Тегераном и Западом. И представители администрации Барака Обамы, жестко критиковавшие Москву по многим другим вопросам, неоднократно выделяли ее конструктивную роль именно в переговорах по иранскому ядерному досье.
Тот факт, что при Дональде Трампе курс США в отношении Тегерана кардинально изменился, не может стать в глазах Москвы убедительным аргументом для радикального пересмотра своих позиций. Да и для партнеров РФ в регионе такой резкий маневр стал бы неприятным сюрпризом: за время сирийского кризиса они привыкли к тому, что Кремль твердо отстаивает свои принципы и не идет на уступки даже под жестким давлением.
Впрочем, Тегеран едва ли может рассчитывать на безоговорочную поддержку Москвы, тем более в случае, если сам предпримет резкие шаги, подрывающие безопасность в регионе. Сложившийся в Сирии "ситуативный альянс" России и Ирана отнюдь не столь прочен. И, по словам информированного источника "Ъ" в Москве, "взаимные претензии накапливаются, хотя и редко высказываются". Тегеран выступает за войну до победного конца, которая позволит Башару Асаду отвоевать у оппозиции всю территорию страны. Для Ирана, рассматривающего сирийский конфликт сквозь призму шиитско-суннитского противостояния, идущего полтора тысячелетия, ставки крайне высоки. Он выступает против каких-либо уступок оппозиции, объединяющей суннитские группировки, и скептически отнесся к привлечению к мирному процессу Турции — своего традиционного соперника.
Что касается Москвы, то ее цели в сирийском конфликте не столь максималистские. Заключение мира на приемлемых для Дамаска условиях, но с учетом интересов умеренной оппозиции, сохранение у власти Башара Асада и гарантии российского военного присутствия в стране. Заявлений о безоговорочной победе над противниками режима и освобождении от оппозиционных отрядов всей территории Сирии в Москве, в отличие от Тегерана и Дамаска, тщательно избегают.