Пять лет назад в Мультимедиа Арт Музее показали итальянскую партию легендарной группы ZERO, сейчас пришло время гастролей немецкого — то есть оригинального, отцов-основателей,— состава
Фото: Частное собрание, Дюссельдорф
Фото: Ателье Мак
Фото: Собрание Фонда Зеро, Дюссельдорф
Фото: Собрание Фонда Зеро, Дюссельдорф
В Париже выставляли пустоту: вход в галерею Ирис Клер сторожили гвардейцы, за синим занавесом фирменного, впоследствии запатентованного Ивом Кляйном оттенка начиналась пустота белого куба, немногочисленным зрителям предлагали синий коктейль, чтобы они дошли до кондиции "стабилизированной живописной чувствительности". В Дюссельдорфе чествовали композитора тишины Джона Кейджа: Нам Джун Пайк дебютировал с оммажем автору "4'33"" — "Музыкой для магнитофонной ленты и пианино". В Милане торговали "Дыханием художника" и "Дерьмом художника": галерея Azimuth выставляла воздушные шарики, наполненные первым, и консервные банки, наполненные вторым,— во всяком случае, так утверждал Пьеро Мандзони. В СССР и США наперегонки запускали в космос спутники, наполняя бесконечную пустоту Вселенной военно-техническими энергиями, а эфир — восхвалениями научно-технического прогресса. На фоне пустоты — космической, покорившейся научному прогрессу, и художественной, пустоты как последнего рубежа модернистского искусства,— в Дюссельдорфе образовалась группа с характерным названием ZERO.
В годы расцвета, то есть в 1960-е, в рядах членов и единомышленников движения ZERO числилось чуть ли не до пятидесяти человек, это было международное движение, временами совпадавшее или пересекавшееся с Fluxus. Выставки в разных городах Западной Европы — от Парижа до Крефельда, от Милана до Берна, от Ганновера до Амстердама — включали работы Ива Кляйна, Жана Тенгели, Даниэля Споэрри, Пьеро Мандзони, Энрико Кастеллани, Лучо Фонтаны и даже японской группы "Гутай" — впоследствии историки искусства растащат и разложат их по разным полкам, одних — к "новым реалистам", других — к "спациалистам". Но родиной ZERO был Дюссельдорф, а основателями — группы и одноименного журнала — немцы: Хайнц Мак и Отто Пине, к которым чуть позже присоединился Гюнтер Юккер. Поначалу они устраивали выставки в полуразбомбленном доме на Гладбахерштрассе, в мастерской Мака и Пине, позднее ими занялась легендарная галерея Альфреда Шмелы, к середине 1960-х были покорены и Лондон, и Нью-Йорк, в конце 1966-го группа распалась.
Гюнтер Юккер. "Песчаная мельница", 1970/2009 годы
Фото: Собрание Фонда Зеро, Дюссельдорф
По понятным причинам Дюссельдорф и окрестности, особенно Рурская область, лежали в руинах — мир в его грубой материальности выглядел не особенно привлекательно. Подчеркнутая материальность "живописи действия" и живописи "информель" казалась бессмысленным умножением руинированных сущностей — за любовь к разного рода потребительскому барахлу потом досталось даже бывшим единомышленникам, "новым реалистам". Группа ZERO наточила бритву Оккама и отсекла все вещное и материальное. Остались только свет, движение, вибрация, магнитные поля и космические энергии — воскресли пионеры авангарда, Маринетти, Дюшан, Малевич, Татлин, Родченко, Габо, Певзнер, Мохой-Надь и Баухаус. Только небо, только ветер, только радость впереди.
Пине всерьез собирался научить людей летать — оставалось ввести ежедневные прыжки с парашютом по всему земному шару вместо утренней гимнастики. Мак был настроен более реалистично — он мечтал об установке, которая бы приводила людей в состояние невесомости прямо на земле. Самым подходящим местом для выставок ZERO казались Сахара и Антарктида: неплохое освещение и ничего лишнего — ни вещного хлама, ни музейных условностей. В каталогах их выставок появлялись статьи специалистов по спутниковой связи и компьютерам. Незадолго до распада группы Пине перебрался в Америку, где вскоре возглавил Центр углубленных визуальных исследований при Массачусетском технологическом институте.
Ну конечно, они были типичные немецкие романтики, укротители стихий, покорители пространства и времени. Пине, например, укрощал стихию огня — писал "огневые" и "дымовые" картины, слегка поджигая бумагу или коптя холст газовой горелкой. Устраивал "световые балеты" — с помощью проекций, зеркальных шаров и перфорированных кубов. Позже он увлекся "скай-артом", стал использовать небесный свод вместо холста — главный шедевр "скай-арта" был продемонстрирован на мюнхенской Олимпиаде 1972 года, в небо взлетела искусственная радуга из полиэтиленовых труб, надутых окрашенным гелием, полкилометра с гаком в длину. Мак приручал свет — приманивал его к стальным плоскостям, отражал, преломлял, рассеивал, пропускал сквозь растры и роторы. Он потом и правда нагородил этих стальных отражателей-излучаталей экзотическо-растительных форм по всему миру — и в пустынях, и в арктических водах. Это называлось "искусственные сады", и они немедленно сообщали пейзажу вокруг нечто марсианское. Юккер экспериментировал с белым — цветом и светом, символизирующим абсолют, добро, гуманизм, возможность начать с чистого листа. Но, забив в белесые поверхности картин и объектов сотни тысяч гвоздей, он имел в виду не только белый свет, его игру и переливы, речь шла и о тенях — в этих гвоздях, что в старом искусстве всегда подразумевали крестные муки, видят историософские размышления о судьбе Германии.
До недавних пор завороженность группы ZERO светом и небом объяснялась однозначно: это была эпоха освоения космоса и веры в прогресс — светлое будущее рисовалось в радужных красках. Но сегодня появились и другие интерпретации — ведь им, ровесникам, родившимся около 1930 года, в отрочестве пришлось повидать множество отнюдь не мирных фейерверков. Пине вспоминал, что конец войны означал открытый свет, потому что ранее приходилось жить при затемнении, и чистое небо как счастье, потому что еще недавно ясная погода не сулила ничего, кроме воздушного налета. Юккер вспоминал, что, когда фронт приблизился к их дому, он забил досками все окна и двери в надежде защитить мать и сестер — его гвозди тоже имели военное происхождение. Это, видимо, и есть диалектика: прогресс, космос — и их противоположности.
"Группа ZERO: Гюнтер Юккер, Хайнц Мак, Отто Пине". Мультимедиа Арт Музей, 23 сентября — 13 ноября