У парфюмеров свои события. Ничуть не менее важные, чем те, что происходят в большом геополитическом мире. У них своя история и своя география. То, что произошло в июне во французском городе Грасе,— нечто вроде открытия Америки или прихода Вильгельма Завоевателя.
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
В Грас пришел Louis Vuitton. Луи Завоеватель запускает собственные парфюмерные линии. В городе, который живет ради запахов, марка выкупила старую усадьбу XVII века, носившую название Fontaines Parfumees. "Фонтаны" — от протекавшей здесь речонки Фу, берущей начало в горах и питающей до сих пор городские водоемы.
Когда-то здесь делали духи, потом сюда водили туристов, чтобы дать им вдохнуть грасских эссенций, потом место пришло в упадок, дом разрушился, фонтаны засохли, и чуть ли не приблудная коза погрызла местные розы.
В истоках парфюмерной славы Граса — не розы и не лилии, не спирт, а вода. Вода и кожа. Четыре века назад здесь поселились приехавшие из Италии кожевенники. Генуэзцы делали лучшие во Франции перчатки. И однажды самому умному перчаточнику пришла в голову идея набивать свои кожаные изделия душистыми травами для того, чтобы смягчить запах кожи. Начинка скоро сделалась главной, и последующие века здесь сажали цветы, выгоняли эссенции, развивали азбуку запахов и вкусов. Климат между горами и морем был замечательным, в Грасе разводили розы и фиалки, сирень, жасмин, флердоранж, туберозы. В лежащие внизу прибрежные города везли по морю сандал, ворвань китов, ваниль, экзотические специи — все то, что нужно было для алхимии запахов.
А еще в этом благодатном климате выращивали людей, способных составлять ароматы. Таких на свете немного. Даже сейчас, когда учеба поставлена на поток, в мире насчитывается два, много — четыре десятка "носов".
Главный виттоновский "нос", прославленный Жак Кавалье, родился в Грасе. Сын парфюмера и внук парфюмера, он помнит, как жилось в городе, где некоторые парфюмерные заводы до сих пор управляются семьями в пятом или шестом поколении.
— Дедушке в свое время очень повезло,— говорит Кавалье,— тогда знание передавалось от отца к сыну и держалось в строжайшем секрете. Еще мой отец, когда он меня учил, предупреждал: "То, что ты сейчас увидишь, никому не рассказывай".
С восьми лет мальчик учился распознавать по пять нот в день. Больше было бы трудно, меньше, как считал его отец, слишком легко.
Он помнит старую усадьбу, мимо которой ходил в школу. Когда командиры Louis Vuitton нашли его и предложили взять Fontaines Parfumees в свои руки, он подумал, что это судьба. Точно так же решила его жена-парижанка, влюбившаяся в Грас, бросившая столицу и поселившаяся в душистой провинции.
— Но Грас ведь тоже столица? Столица парфюмерии? — спрашиваю я.
— Не совсем. Парфюмерия существовала и до Граса — в Индии, в Аравии. Но именно здесь в XVI-XVIII веках родилась современная парфюмерия. Это лучший город из всех, в котором может работать мастер-парфюмер. И мне нравится, что мы не только берем у этого города все, чем он богат. Мы многое отдаем взамен. Я давно мечтал работать в таком месте, которое каждой деталью воплощало бы идею создания парфюма. Fontaines Parfumees — то, чего я ждал. Мы разбудили этот спящий в самом центре города замок. И сделали это с уважением и тактом.
Три части здания — господский дом, который пришлось перебрать по камню, флигель, мельница на речке. Флигель — для приемов и посетителей, на мельнице — классы, где работников Louis Vuitton будут обучать азам парфюмерного искусства. В главном здании три этажа, почти 1000 кв. м. Здесь расположены мастерские сразу двух мастеров, работающих на LVMH. В левом крыле обосновался сам Жак Кавалье, в правом — главный парфюмер Dior Франсуа Демаши. "Мы делим квартиру,— смеется Кавалье,— для одного дом и вправду великоват".
Кавалье работал для многих модных домов, но идея создать парфюмерию для Louis Vuitton — предложение, от которого нельзя было отказаться. Есть сомнения, действительно ли модные марки должны делать все на свете — от часов до трусов. Но моего собеседника на этом не поймаешь — он с удовольствием напоминает, что в свое время Гастон Луи Виттон делал сундучки для косметики и снабжал их духами. Их было немало: Heures d'Absence, Je tu il выпускались в 1930-х, Reminiscences и Eau de Voyage появились после войны.
Я спрашиваю, сохранились ли формулы. Или запахи. Нет, только флаконы. Так что Жак Кавалье не получил никакого наследства, он начал с чистого листа с полностью развязанными руками и с единственной задачей "сделать лучшие в мире духи".
На это ушли годы. Духи обещали в 2013-м, их ждали в 2014-м, стали испытывать нетерпение в 2015-м, и вот в сентябре 2016 года все узнают их запах. Я подписался кровью, что не раскрою никаких секретов, а лишь намекну, что палитра широка и что история Граса с его парфюмерами-кожевниками тоже нашла там свое отражение.
Как говорит сам Жак Кавалье, он "искал решение в корнях, в истории дома Louis Vuitton. Надо было искать и форму, и формулу, и имя. Но надеюсь, что в итоге люди получат то, чего нет у других, и то, что они не могут найти в других местах". Очень точно — хотя бы потому, что новые духи не будут продаваться нигде, кроме виттоновских магазинов.
Мне кажется, что Louis Vuitton действует очень разумно. Вам нужны духи? Нет ничего проще, чем заказать их специалистам, разлить в красивые бутылки и поставить на бутылках свое имя. Так делают многие. Но вместо этого марка покупает старую усадьбу, с нежностью ее реставрирует и начинает новую историю своих духов с нового дома. За этим — несомненное желание получить не только прибыль, но и удовольствие. В конечном счете, продается действительно только то, что делается с удовольствием и ради удовольствия.