Новый мультфильм Игоря Ковалева, десять лет не снимавшего своего кино и работавшего только на коммерческих проектах, был главным ожиданием не только российского анимационного фестиваля в Суздале и голландского в Утрехте, где одновременно прошла его мировая премьера. По многим позициям "До любви" — главное ожидание вообще большинства мировых фестивалей авторской анимации этого года, фильм отобран на все важнейшие смотры ближайшего времени. И, независимо от будущих призов (а в Суздале и Утрехте он уже — причем в один и тот же день — получил гран-при), фильм Ковалева важен для самой анимации, потому что он говорит об этом искусстве, о его смысле и возможностях нечто новое.
Сюжет "До любви" можно рассказать, что крайне нетипично для фильмов Ковалева. Героиня, случайно узнав, что любовник ей изменяет, решает с ним порвать. На ее сердце тут же появляется новый претендент, но девушка не остыла от недавнего разрыва, а меж тем прежний любовник поджидает нового, чтобы отомстить. Далее — драка, убийство, окончательный разрыв: сюжет для полнометражного фильма, сконцентрированный в 20 минут.
Одним из важных приемов в авторских картинах Ковалева всегда был удивительный рваный нарратив, обеспечивающий рассказу непонятность, странность — строился он на том, что можно назвать "пропусками": каждый микроэпизод понятен, а в целом сюжет остается загадкой. Но поскольку общая логика работает, зритель все время чувствует, что одно с другим как-то странно связано, и это заставляет его всматриваться в детали. Так построены все фильмы Ковалева, и в первую очередь знаменитая трилогия о человеческом непонимании: "Его жена курица" и "Андрей Свислоцкий", снятые на студии "Пилот", и "Птица на окне", сделанная уже в США на студии Klasky Csupo.
Уже в прошлом своем фильме "Молоко" (2005), завоевавшем множество мировых фестивалей, Ковалев прием "пропусков" стал дозировать, и рассказ о мальчике, наблюдающем за романом своего отца с молочницей, можно считать сюжетным, хоть он тоже полон недоговоренностей. В фильме "До любви" "пропусков" почти нет, хотя загадок очень много и мы по-прежнему напряженно всматриваемся в экран, боясь пропустить важную деталь.
Но главное в другом. Язык фильма "До любви" — это язык не анимационного кино, а игрового: мультфильмы так не снимают. Причем язык очень прихотливый, состоящий из нюансов. Изумительный художник Дима Маланичев, с которым Ковалев работает на всех авторских картинах, создает мир, полный воздуха и жизни: заросший зеленью город, темный гулкий подъезд с щербатой кафельной плиткой на полу, ночную синеву и гаснущий лунный свет, открытое окно с вздувающейся тюлевой занавеской и теплыми солнечными полосами на полу. Но в этом мире живут герои, созданные в фирменном ковалевском дизайне — приземистые, с огромными подбородками и маленькими узкими глазками, герои, в сущности, совершенно условные и говорящие на выдуманном гортанном языке, звучащем как азиатский. В каком-то смысле этот подход — антипод коммерческой анимации, где миленькие антропоморфные зайчики и машинки сразу вызывают сочувствие.
При этом жизнь героев протекает с редкой подробностью и психологической тонкостью, полная деталей, как будто бы случайных, совсем не нужных для сюжета, но принадлежащих естественному течению жизни. Двойственность, где высокая степень условности соединяется с крайней достоверностью, дает фильму какое-то новое напряжение.
Свой фильм Игорь Ковалев снял не о любовном треугольнике, а прежде всего о женщине, о Лоре — независимой, гордой, необычной. И по-человечески узнаваемой: в том, как она стоит посреди проезжей части, глядя в витринное окно, где ее рыжий любовник обнимает девицу. Плачет, съежившись в ванне, после первой ночи с новым кавалером. Рухнув от испуга в лесной пруд, вылезает и видит перед собой "бывшего", умоляющего о прощении,— и надменно уходит. Королева.
Разглядывая то, как героиня, выбравшись из воды, на прощание шикарным движением срывает с себя мокрую кофточку и выбрасывает ее в траву, невольно думаешь, что анимация — это и есть кино как искусство, искусство par excellence. Там, где кинорежиссер с оператором выбирают натуру, анимационный режиссер ее создает. Там, где актер играет характер, аниматор рождает его буквально из ничего — из суммы нарисованных движений, как настоящий демиург. Так Ковалев создал свою Лору.