Эрменеджильдо Зенья (Ermenegildo Zegna) — один из самых известных в мире представителей портновских домов, шьющих мужскую классическую одежду. Это настоящий семейный бизнес, имеющий сегодня собственные ткацкие и швейные фабрики, начат еще дедом нынешнего главы дома. Его тоже звали Эрменеджильдо Зенья.
О том, что придает вкус насыщенной жизни, корреспондент Ъ МАРИНА ПРОХОРОВА беседует с самим господином ЗЕНЬЯ и его другом, главным дирижером и художественным руководителем Мариинского театра оперы и балета ВАЛЕРИЕМ ГЕРГИЕВЫМ.— Господин Зенья, хотя вы создаете и одежду в стиле casual, ваша известность связана с основном с классическим деловым костюмом. Основная игра для мужчины в костюме связана с выбором галстука. А есть ли еще какие-нибудь средства для самовыражения в этой довольно консервативной форме?
— Галстук, конечно, самая яркая деталь, дающая простор воображению. Каждый подбирает его по своему вкусу, но для меня лично имеет значение ощущение легкости. Видите, у меня галстук двойной окраски, одна его половина сильно отличается по рисунку от другой. В результате получается забавное ощущение, будто галстуков два.
Для меня вторым, не менее индивидуальным аксессуаром являются часы. Они тоже очень много говорят о своем владельце. Я считаю, что нет правильного или неправильного выбора в отношении часов. Подбирая их, каждый человек демонстрирует то, каким он себя ощущает. Поэтому если у мужчины на запястье солидные огромные часы, имеющие большую ценность, значит, он себя соответственно чувствует, и в этом нет ничего плохого. То, что я ношу пластиковый Swatch, связано исключительно с моими личными пристрастиями. Это мой способ быть неформальным.
Вообще-то есть еще один способ подчеркнуть свою индивидуальность, нося классический костюм. Мне этот способ очень импонирует. Я имею в виду костюмы, сшитые на заказ. Понимаете, человек в костюме, сшитом по индивидуальным меркам, думает о себе и очень заботится о своем комфорте. Но он делает это только для себя, а не для того, чтобы произвести впечатление на окружающих. Потому что ему очень удобно, а окружающим эта особая роскошь совершенно незаметна. — Господин Зенья, у вас достаточно большие возможности строить свою жизнь так, как вам кажется правильным. В чем для вас заключается искусство жить?
— Конечно, я могу говорить только про свое личное ощущение. У всех людей понимание искусства жить складывается по-разному, но для меня оно заключается в умении находить свободное время для личной жизни, прежде всего — для семьи. Мы работаем главным образом для того, чтобы наслаждаться жизнью, а для меня близкие люди очень важны. Я, конечно, люблю отдыхать с удовольствием. Огромное удовольствие мне доставляют хорошие автомобили, а еще я люблю лыжи. Причем не горные, а беговые. Я со своими двумя сыновьями часто катаюсь на альпийских курортах Италии и Швейцарии, но не вдоль горы, а поперек, понимаете?
Но еще, на мой взгляд, для любого человека, добившегося в жизни успеха, важно понять одну вещь. Наступает момент, когда вы понимаете, что можете получить что угодно. Ну практически все. И тогда становится особенно важным умение жить просто. Счастье заключается в простых вещах — в уюте, в том, чтобы вас окружали близкие родные люди. Получить эти радости, не достигнув понимания простоты и гармонии в жизни, на мой взгляд, невозможно. А искусство жить — это на самом деле искусство обрести жизненную гармонию. Во всяком случае, так это понимаю я. Ваш вопрос на самом деле очень трудный, но, по-моему, я на него ответил легко.
— У наших стран различаются не столько традиции. Различаются судьбы. Господин Гергиев, мне хотелось бы задать тот же вопрос вам.
— Для меня искусство жить в первую очередь связано с умением сберечь Землю. Только что произошла жуткая трагедия в Нью-Йорке. Американцы много лет не верили, что все происходящее на Ближнем Востоке может коснуться их. А ведь умение жить заключается в незашоренности сознания, в осознании того, что мы существуем на очень ограниченном пространстве, и существуем вместе. Конечно, Россия очень отстала от остального цивилизованного мира, и для того чтобы его догнать, мы должны очень быстро двигаться вперед. По-моему, сейчас это самое главное. У нас пока нет возможности, к сожалению, считать основной личную жизнь, как это происходит в других странах. В этом отношении мы отличаемся от остальной Европы. Если взять мою дружбу с Джильдо Зеньей, меня очень привлекает в нем это недоступное нам врожденное чувство гармонии бытия. А ему, наверно, тоже во мне импонируют какие-то наши национальные особенности. Хотя, я надеюсь, между нами есть что-то общее. Мы стараемся делать свое дело максимально хорошо и полностью этому отдаемся. И господин Зенья, когда шьет свои костюмы, делает то же самое, что и я, когда ставлю, к примеру, оперу Петра Чайковского.