Вчера Министерство энергетики отправило в правительство проект постановления, по которому Минэнерго передаются полномочия по регулированию нефтяного экспорта. Впрочем, этим министр ИГОРЬ ЮСУФОВ не ограничился. Он рассказал корреспонденту Ъ ИРИНЕ Ъ-РЕЗНИК, что в правительстве рассматривается вопрос о его вхождении в советы директоров РАО "ЕЭС", "Газпрома" и "Транснефти". Скоро в Белый дом поступят также предложения от Минэнерго по корректировке налогового законодательства, а с Минэкономразвития Минэнерго готовит список месторождений, которые будут выведены из режима СРП.
— С какими предложениями представители России поедут в Вену на внеочередное заседание ОПЕК 14 ноября? Страны ОПЕК предлагают России, Мексике и Норвегии сократить экспорт нефти...
— Я думаю, что к 14 ноября уже прояснится реально складывающаяся ситуация на мировом рынке нефти с учетом разворачивающихся военно-политических событий. Кроме того, благодаря отопительному сезону, который продлится шесть месяцев, в России существенно возрастет внутреннее потребление топлива. Мы по вполне объективным причинам сократим экспорт нефти на 1 млн тонн. Не исключено, что на столько же снизится экспорт нашей нефти и в первом квартале 2002 года.— А если бы не отопительный сезон? Стали бы вы искусственно сокращать экспорт нефти из России?
— Мы готовы активно сотрудничать с ОПЕК, так как не менее заинтересованы в стабильности мировой цены. Этим все сказано, добавить нечего.
— А каковы ваши прогнозы мировой цены на нефть?
— Россия сделает все, что в ее силах, чтобы эти цены стабилизировались. Нам необходимо выйти на уровень цены $23 за баррель. Он заложен в бюджете и учитывает в полном объеме сумму дополнительных доходов для бюджета, на которые мы можем осуществлять различные федеральные программы. $16-18 за баррель — это уже критическая для нас черта: тогда придется пересматривать бюджетные параметры. И мы сделаем все, чтобы такая необходимость не возникла.
— Даже если придется сокращать экспорт нефти?
— Надеюсь, что до этого не дойдет.
— Как продвигается работа по созданию "русской ОПЕК", которую вы называете комитетом по координации цен на нефть? Определилось ли министерство с оргструктурой комитета и его полномочиями?
— В координационный комитет войдут крупные вертикально интегрированные нефтяные компании. Сейчас этот орган находится на стадии оформления, но основные принципы его работы уже сформулированы: вхождение в комитет и выход из него — исключительно на добровольной основе; все решения имеют рекомендательный характер. В рамках комитета мы создали с участием нефтяных компаний три рабочие группы: по регулированию объемов добычи, потребления, и экспорта; по регулированию цены и по инвестициям в ТЭК. Комитет соберется в конце октября.
— Кстати, об инвестициях: недавно вы сделали довольно оригинальное предложение странам ОПЕК. Чтобы в долгосрочной перспективе снизить экспорт российской нефти, эти государства могли бы инвестировать в энергоемкие отрасли России. Уже готовы какие-то инвестиционные проекты, которыми вы могли бы заинтересовать страны ОПЕК, и поступали ли от них конкретные предложения?
— Мы с Чакибом Хелилом (министром энергетики и горного дела Алжира, председателем прошедшей в Вене в конце сентября 117-й конференции ОПЕК.— Ъ) быстро нашли взаимопонимание по этому вопросу. Алжир уже готов с нами сотрудничать не только в нефтяной отрасли, но и в газовой. Хелил предложил рассмотреть возможность участия его страны в сахалинских газовых проектах. Интерес проявили также Саудовская Аравия, Кувейт и Объединенные Арабские Эмираты, но с ними о конкретных проектах речи пока не шло.
Наше министерство могло бы предложить странам ОПЕК инвестировать в электроэнергетику, нефтехимию и нефтепереработку. Последнее должно их очень заинтересовать, ведь продукты переработки будут потребляться на внутреннем российском рынке, а если и пойдут на экспорт, то это никак не отразится на цене сырой нефти.
— Вступив в должность министра, вы сделали сразу несколько громких заявлений: например, что будете добиваться отмены дополнительных квот на экспорт нефти.
— Раз уж мы продекларировали систему равного доступа к трубе, так давайте будем ее придерживаться. Моя главная задача — сделать из министерства экономическое ведомство, которое бы регулировало процессы в российском ТЭКе исключительно посредством экономических рычагов. У государства такие рычаги имеются: таможенные пошлины и налоги. От таких схем регулирования, как допквоты, надо уходить. Я предлагаю создать единую сетку для всех нефтяных компаний, и каждая получит разрешение на экспорт пропорционально количеству добытой нефти. Соответствующие предложения мы подготовили в правительство.
— А идею аукционного доступа к трубе вы не поддерживаете?
— Подумайте: если уж мы создадим равный доступ, то зачем нам аукционы? Они полезны, когда нет этой формулы равнодоступности. Конечно, это хороший способ заработать деньги для бюджета. Но, согласитесь, аукцион на допквоты не исключает коррупции.
— Не собираетесь ли вы вносить в правительство новые налоговые инициативы?
— Собираемся. Речь идет о корректировке единого налога на добычу. Идеология этого налога добротная, но в ней не учтен один момент. Есть в России месторождения с выработанностью более 80%. Их недропользователи, естественно, затрачивают больше средств на добычу, и им разумно создавать некие преференции. Убежден: ставку налога на добычу надо сделать плавающей в зависимости от состояния месторождения. В самое ближайшее время мы внесем такого рода поправки для рассмотрения в правительстве.
— Каковы, на ваш взгляд, могут быть механизмы привлечения инвестиций в российскую добывающую отрасль? По статистике, российский ТЭК перестает быть для инвесторов столь привлекательным, как раньше. Многие считают, что раздел продукции в России оказался несостоятельным.
— Я не разделяю точку зрения о том, что СРП не состоялся. Такую оценку давать в любом случае рано. Этот механизм по-прежнему остается хорошим полем для привлечения иностранных инвесторов. Те сбои, которые имели место при реализации первых трех проектов СРП, происходили лишь потому, что загодя не была создана нормальная законодательная база. Проблема с СРП сегодня другая: 30-процентная квота по разведанным запасам для проектов СРП уже выбрана на 27,5%. По моему мнению, было бы разумно не расширять ее, а вывести часть утвержденных проектов из режима СРП. Список месторождений мы обсуждаем вместе с Минэкономразвития. Какие это проекты, пока говорить не готов. Скажу лишь, что многим компаниям были выданы лицензии на месторождения по схеме СРП, а договора с инвесторами не подписываются, и участки простаивают. Так мы теряем потенциальные инвестиции.
Кроме того, мне кажется, в ситуации высоких цен на нефть наши нефтяники создали возможность привлекать иностранные инвестиции непосредственно под свои гарантии. Они сами ищут инвесторов. Вот "Самотлорнефтегаз", например, ведет активные переговоры о привлечении в этот проект иностранного инвестора. И почему мы, кстати, все время твердим про иностранных инвесторов? Наши нефтяные компании — это уже вполне зрелые предприятия, они способны осознанно вкладывать собственные средства в развитие отрасли.
— Вы неоднократно заявляли, что "Газпром" должен стать единым экспортным оператором на восточных рынках. Однако так и не прояснили механизма, как это можно осуществить на практике. Возьмем, к примеру, Ковыктинский газовый проект. В какой роли вам там видится "Газпром": уполномоченной компании, продающей полагающуюся государству долю газа наподобие "Роснефти", или оператором проекта, вошедшим туда на коммерческой основе. А может быть, участники проекта просто будут продавать "Газпрому" добытый газ?
— В этом случае не имеет значения, какой из вариантов участия "Газпрома" будет выбран. Все названные вами варианты приемлемы. В одном случае "Газпром" может получать комиссионные проценты от продажи газа, в другом — купить долю в проекте. Главное, чтобы уровень продажи газа на экспорт соответствовал мировой цене, по которой "Газпром" сегодня продает свой газ в Европу,— $130 за 1 тыс. куб. м.
По Ковыкте я ситуацию вижу так: "Газпром" и акционеры "Русиа Петролеум" просто должны сесть за стол переговоров. Только после того, как "Газпром" встретит полное понимание и добрую волю участников проекта, он может выкупить долю за деньги, которые устроят прочих акционеров. Если они скажут "нет", мы сами все сделаем, а вы нам обеспечьте реализацию газа, а за это получите, предположим, комиссионный процент от выручки, они имеют на это право.
— Сахалинский газ в Японию с "Сахалина-2" и "Сахалина-1" тоже "Газпром" должен продавать как единый экспортный оператор?
— СРП по этим проектам подписано давно, и, согласно договору, все сырье продают сами инвесторы. Мы не будем вмешиваться в те обязательства и договоренности, которые уже законодательно отрегулированы. Мы не можем позволить себе их пересмотреть. Все обязательства государства по ранее достигнутым договоренностям должны выполняться.
— Как вы относитесь к проводимой вашим коллегой министром природных ресурсов Виталием Артюховым лицензионной политике? В частности, он предложил ограничивать доступ к экспортной трубе компаниям, плохо выполняющим лицензионные соглашения.
— Я поддерживаю действия и намерения Артюхова. Будет правильно, если Министерство природных ресурсов станет высказывать свои предложения комиссии по доступу к экспортным трубопроводам, которая, по-видимому, вскоре перейдет под контроль Минэнерго. Нам важно знать, есть ли у компании вообще лицензия и как она выполняет свои лицензионные обязательства.