Вилли Токарев, певец:
— Зачем? Данные о моей недвижимости открыты: мне нечего засекречивать. Наверное, об этом волнуются те, кто приобрел эту недвижимость, а также яхты, самолеты и прочее незаконными путями, в том числе за рубежом. А вернее сказать, просто своровал. Об этих приобретениях, наверное, пока никто не знает, но такие люди есть, и они испугались, что информация станет доступной для общества. Вот и весь смысл появления подобных законопроектов и предложений.
Ирина Эльдарханова, председатель совета директоров компании "Конфаэль":
— Может, засекречивать полностью такую информацию и не надо, но ограничить доступ необходимо. Уж больно в последнее время усилилось желание не столько побольше узнать о людях, сколько подглядывать в замочную скважину, копаться в их личной жизни. А она включает в себя и жилье, и яхты и прочие объекты. Информация о недвижимости может быть и должна быть открытой для тех, кому об этом необходимо знать (налоговые, правоохранительные органы, структуры, участвующие в организации сделок купли-продажи), но вот для всей публики ее нужно прикрыть. Есть же тайна личной жизни, в конце концов. К тому же вокруг этой собственности активно крутятся представители криминального мира, желающие подзаработать на благосостоянии людей.
Алимжан Тохтахунов, предприниматель, меценат:
— Да, засекретил бы. Журналисты стали слишком бесцеремонно влезать в чужую жизнь, все рассказывать, все показывать. Но не каждому человеку, который обладает яхтой или виллой, хочется, чтобы о его богатстве знал народ. Никто не хочет, чтобы фотографии его квартиры были напечатаны в журналах, а почему фотографии яхт можно обнародовать? Давно пора доступ к подобным вещам сделать ограниченным.
Оксана Дмитриева, депутат Госдумы:
— Я категорически против такого предложения. Не вижу оснований для этого. Наоборот, если мы говорим о борьбе с коррупцией, то подобные вещи должны быть публичными. В последние годы неоднократно возникал вопрос о введение налога на роскошь, и каждый раз мы не можем получить точные данные объема налогооблагаемой базы. То есть реально в стране неизвестен размер роскоши. Поэтому уже с этой точки зрения подобные предложения вредны. Не будет публичной такая информация, не будет и реальной информации о реальном расслоении в обществе, о реальном распределении доходов. Поэтому надо не засекречивать информацию о роскоши, а, наоборот, делать ее более доступной.
Ян Яновский, инвестиционный банкир, один из создателей корпорации "Биоэнергия" и First Nation Societe Bancaire:
— Я, безусловно, засекретил бы свое имущество от посторонних глаз. Я хочу, чтобы моя личная жизнь осталась моей личной жизнью. И этот вопрос, естественно, актуален для публичных персон. Я, например, не хочу, чтобы общественности было известно, где находится моя квартира. Здесь вопрос касается не страха перед мошенничеством или простых сплетен, а только моего комфорта. Пожалуй, это единственная причина, по которой я поддержал бы эту инициативу.
Алексей Селиваненко, вице-президент Федерации тенниса в России:
— Не знаю и абсолютно индифферентно к этому отношусь. Я считаю так: если кто-то поставил цель что-то узнать, он все равно это узнает. У каждого есть свои каналы связи и способы найти то, что найти трудно или вообще нельзя. Так что смысла что-то от кого-либо скрывать нет. А обсуждение этой темы — простое сотрясание воздуха, которое выгодно и позиции "за", и позиции "против".
Александр Раппопорт, управляющий партнер адвокатской конторы "Раппопорт и партнеры":
— Я поддерживаю эту инициативу. У каждого человека есть право на личную жизнь, собственность, информацию о них. Для борьбы с коррупцией есть другие способы, а не такие странные, которые могут коснуться тех, кто к коррупции никакого отношения не имеет. Выставлять напоказ без разрешения собственника чье-либо благосостояние мне кажется неправильным.
Константин Апрелев, вице-президент Российской гильдии риэлторов:
— Нет, поскольку засекречивание снизит эффективность оказания услуг и других сервисов. На рынке недвижимость процесс и без того непростой: порой сложно выяснить не только кто собственник, а кто принимает решение о продаже. Засекречивание данных еще больше усложнит процесс получения объективной информации о реальном собственнике, его обременениях, об ограничениях в отношении объекта, иных обременениях. Оценить риски покупателям будет очень сложно. Не говоря уже о том, что при наличии открытых реестров можно оставить за бортом всяких посредников.
Юрий Каннер, президент Российского еврейского конгресса:
— Я бы не засекречивал, тем более что кому надо, все равно узнает. Раньше продавались базы ГАИ, а теперь будут продаваться базы недвижимости. К тому же для бизнесмена, если у него публичная компания или он занимает публичный пост, открытость очень важна. Это часть имиджа публичной компании, что есть у бенефициаров и руководства, сколько этого, какой длинны, где зарегистрировано и где с этого платятся налоги. Да и настоящему публичному политику тоже важно иметь понятные и прозрачные собственность и источники дохода. А еще этот закон — некоторая монополизация права на информацию.