22 октября в Петербурге и 23 октября в Москве выступит норвежский композитор, певец и мультиинструменталист Ярле Бернхофт. На последней церемонии Grammy он был номинирован за «лучший альбом в стиле R'n'B» и стал первым европейцем в этой номинации за всю историю вручения премии. Борис Барабанов встретился с Бернхофтом на фестивале Oya в Осло, чтобы расспросить о том, как рождался его новаторский исполнительский метод, взятый на вооружение и большими стадионными звездами, и уличными музыкантами.
Фото: Reuters
В Россию ты едешь в рамках продвижения альбома "Islander" или это будет что-то новое?
Альбом вышел год назад, по-моему, я уже получил от него все, что мог. Сейчас мы просто ездим туда, где еще не были. Валимся как снег на голову. Путешествие в Москву — это для меня шанс побывать в стране, где в прошлый раз я был 30 лет назад, в 1985-м. Тогда еще был Брежнев, нет? Я пел в детском хоре, и нас возили в Ленинград. Воспоминания, конечно, смутные. Были в какой-то церкви... А, вот: люди выстраивались в очереди в продуктовые магазины, это я запомнил. Еще помню какие-то очень старые автобусы, чуть ли не из 1950-х. При этом жили мы в хорошем отеле, и контраст с тем, что мы видели за окном, конечно, чувствовался.
Первые музыкальные опыты молодого человека твоего поколения — это песни под гитару, чаще всего в группе, в компании друзей. Как ты пришел к этой форме — один на сцене, гитара, микрофон, семплеры?
Все началось с того, как один мой знакомый бас-гитарист показал, как можно закольцевать басовую линию и добавить к ней что-то еще, то есть работать за двоих. Он показал мне первые устройства, способные пускать фрагменты по кругу, и меня это очень впечатлило. Моя девушка попросила помочь ей с записью партий для ее альбома и в один прекрасный день сказала, что хочет, чтобы все, что записано, звучало на сцене во время гастролей. Для этого требовалось семь или восемь музыкантов, и понятно, что у нее не было таких денег. На тот момент я уже был достаточно подготовлен, чтобы поехать с ней в тур одновременно в качестве гитариста, басиста, барабанщика и бас-гитариста, накладывая во время концертов несколько партий друг на друга. Ну а потом я использовал эту модель для своих песен. В общем, дело всегда в деньгах. Знаете, у норвежцев есть пословица: "Когда придется туго, голая женщина научится шить одежду".
Но даже тогда, когда ты уже смог позволить себе группу, ты все равно остался в формате "человека-оркестра", "человека-семплера".
Когда я работаю, я не думаю о том, что должен сочинить "песню для одного". Это было бы вредно для произведения. Я ничем себя не ограничиваю, так что иногда действительно ловлю себя на том, что, черт, это, пожалуй, сложно будет исполнить в моей концертной модели. Понимаете, это два разных вызова: написать песню и перевести ее на язык соло-перформанса. Иногда это просто, иногда пазл не складывается вообще. Почти половина песен с моих альбомов в принципе не поддаются сольной интерпретации.
Когда ты стал активно работать в США, тебя показывали в лучших телешоу, у таких людей, как Эллен Дедженерес или Конан О'Брайен. Их заинтересовали песни, которые сделаны в очень американском ключе, или все же оригинальная форма исполнения?
Это правильный вопрос. Я замечал, что, скажем, в Лос-Анджелесе мои песни звучат как местный материал, а в Германии — как экзотика. Когда я занимался продвижением в США, форма тащила за собой песни. Я выбрал три-четыре вещи, которые можно было превратить в зрелищные штуки, способные удерживать внимание зрителей. Люди слышали что-то очень родное, а на экране перед ними был норвежский ботаник с дурацкой прической и в огромных очках.
Давай будем честными: Эллен Дедженерес любит фриков.
Да! Таких, как я!
Или как Сай и его "Gangnam Style"!
Или как Ylvis, тоже норвежцы, между прочим... Мне нравится твиттер Эллен, она бывает очень цинична, но за это ее и любят.
Но твоя американская эпопея все же закончилась.
Да, мы вернулись. Семейному человеку вписаться в американский ритм сложно, его просто очень тяжело выдержать. Я пытался брать с собой сына на гастроли, но на Западном побережье, например, переезды между городами занимали до 14 часов. На маленьком гастрольном автобусе, в котором нет даже спальных мест. Днем едешь (часто сам за рулем), потом саундчек, вечером концерт, ночь в отеле — и снова в путь. Это тебе не Европа, где съездить с ребенком на концерт в Амстердам — чистое удовольствие. В Америке нужно выезжать в тур как минимум на месяц, иначе он не имеет смысла. Неделя передышки — и опять в дорогу. В общем, сына я стал оставлять в Нью-Йорке, а когда я возвращался, он меня не узнавал. А если выбиться из этого ритма, тебя забудут все остальные. Это безумие какое-то!
Скажи, когда ты видишь на экране звезд-одиночек с гитарами и семплерами, таких как Дэмиен Райс, Эд Ширан или Yoav, нет ли чувства досады — "Я все это придумал раньше!"?
Что касается Эда Ширана, то с ним все в порядке, он сам говорил, что смотрел мои видео, и в чем-то я его даже вдохновил. Я был на его концерте в Нью-Йорке, а через месяц он сыграл три аншлаговых концерта подряд на стадионе "Уэмбли". Один скромный паренек. Круто! Ну а Дэмиен Райс был задолго до меня, он вообще-то Брюс Спрингстин наших дней. А еще были Имоджен Хип и КейТи Танстолл. И вообще вся эта технология восходит к Брайану Ино, который экспериментировал с кольцами еще в 1970-е. Я не изобрел эту технологию, но я сделал ее более эффективной. У уличных музыкантов, также использующих семплеры, три минуты уходит на то, чтобы дойти до самой песни, они тратят их на то, чтобы сначала создать и закольцевать все эти звуки. Я считаю своим достижением, что я научился сразу переходить к делу. Никаких раскачиваний, спать вам не придется.
"Шестнадцать тонн", 23 октября, 20.00