«Реализовать европейскую мечту можно, не устраивая роковой ссоры с Россией»

О миграционном кризисе в Европе: «Я сейчас не беру причины этого потока — это отдельная история, причины этого потока беженцев, который превратился в "потоп". В самом по себе явлении ничего такого сверхкритического нет. В этом году будет не более миллиона беженцев, и скорее всего, менее миллиона, где-то уже так 700-800 тыс. в следующем году. В Евросоюзе 510 млн. Миллион в этом году и миллион в следующем дополнительных каких-то людей он мог бы спокойно переварить. Но тот факт, что кризис, паника, несчастные люди, которые тонут тысячами, бредут по дорогам, неся на себе детей, — вся эта ситуация с необходимостью применять слезоточивый газ против этих несчастных людей, ловить их там, снимать их с проволоки колючей, — это результат отсутствия адекватной системы управления».

«На самом деле, фрау Меркель или мама Меркель, как ее зовут беженцы, — они же с этими плакатами выступают, «Мама Меркель», — и примкнувший к фрау Меркель глава Еврокомиссии Юнкер, — а это ее ставленник, — они наводят порядок в Евросоюзе, они сначала такую шоковую терапию применяют: не хотите координировать усилия, принимать общий план обустройства беженцев с перераспределением справедливым по квотам их по всему союзу, не хотите все брать на себя какую-то часть пропорциональную этой проблемы? Ну что ж, тогда мы отделяемся от этой проблемы, мы отгораживаемся, мы вводим контроль на границах, думаем, надо ли нам столько денег, сколько мы давали до сих пор, вносить в общесоюзные фонды, мы начинаем преследовать в основном собственные интересы так, как вы это делаете на наших глазах, не желая делить с нами трудности».

О российско-украинских отношениях: «Сама по себе европейская мечта украинской общественности, подавляющего большинства граждан Украины, европейская мечта — абсолютно нормальный реальный стимул. Причем, это позитивная мотивация. Понятно, что немного наивности, понятно, что некой даже инфантильности гражданской, но, тем не менее, это позитивный мотиватор, была полная возможность реализовать эту мечту, то есть интеграцию с Европой, не устраивая роковой ссоры с Россией, не входя в конфликт с ней».

Сергей Станкевич о политической жизни 1990-х годов: «Конечно, много претензий сейчас предъявляется к 1990-м годам, по этому поводу сложился даже такой пропагандистский реакционный миф об ужасных 1990-х, представляющих этот период как некую сплошную черную дыру, и сплошной какой-то произвол, потери и катастрофы. А на самом деле все было не так. Историки в будущем разберутся. Но самое-то главное другое, это была политическая конкуренция, эта была реальная живая непритворная гражданская жизнь».

О решении Якунина не выдвигаться в сенат: «Меня эта история порадовала. Откровенно порадовала. Мне важно, чтобы наша элита демонстрировала как можно больше человеческих черт и реакций. Явно человека что-то задело, обидело, может быть, даже оскорбило что-то в процедуре, которая происходила в связи с его перемещением из РЖД в Совет федерации. То есть он здесь проявил какие-то человеческие качества, свои собственные оценки, индивидуальные, отреагировал резко, расходясь с какими-то генеральными установками».

О переносе даты выборов: «Когда именно состоятся выборы, это вопрос удобства, административного удобства и не более того. В данном случае администраторам так было удобнее. Но на результат выборов, я думаю, что это никак не влияет».

Сергей Станкевич о развале СССР: «Сам по себе коммунистический проект в России, насильственно навязанный большевиками, был обречен на то, чтобы зайти в тупик. Но обязательно ли было выходить из тупика через катастрофу? Нет, необязательно. Да, Коммунистическая партия Советского Союза могла совершить подвиг и чудо, могла вдруг признать, что проект в том виде, в каком они его развивали десятилетиями, неудачен. Да, мы начинаем нечто новое, мы начинаем новый проект, это будет демократический рыночный социализм с конкурентной политической системой и так далее, и так далее. И давайте, ребята, вместе к этому двигаться. И мы вас к такому проекту поведем. Вот сказать что-то такое в начале, например, 1980-х годов и начинать реформы хотя бы даже по китайской модели, хотя эта модель далека от идеала. Но такого чуда и такого подвига Коммунистическая партия Советского Союза не сделала, и выход из исторического цивилизационного тупика уже происходил в форме такого рода катастрофы».

Об украинском конфликте: «Хоть и с трудностями, и проблемами, внутренними стычками мы фактически создали основы новой экономики, новое право было написано и внедрено в жизнь, новая Конституция, вполне работоспособная, на мой взгляд, и мы даже небольшую гражданскую войну на Кавказе — небольшую по масштабам — прошли. И это стало для нас тоже хорошим историческим уроком, и все это всего лишь за десять лет. Ничего этого в Украине не происходило, там старая советская архаика в значительной мере сохранившаяся. Была просто немножко модифицирована, перекрашена и стала основой для кланово-олигархической системы. Эта кланово-олигархическая система довела страну до Майдана и переворота. К сожалению, элита не сработала вовремя, это был кошмарный провал политического класса Украины в целом — события 2014 года. А сейчас мы видим последствия, и, к сожалению, последствия еще какое-то время будут мучить и Украину, и Россию, и весь мир».

«Когда есть внутренний кризис, когда есть силовое противостояние, силовое смещение власти, то странно ожидать, что внешние силы, заинтересованные в том или ином исходе, не будут влиять на процесс. Конечно, внешние силы вмешивались и влияли. Но создать условия для такого вмешательства, "пригласить" такое вмешательство — это уже вопросы и претензии, которые нужно адресовать политическому классу самой Украины».