"Ъ" собрал самые яркие оценки деятельности Евгения Примакова, которые зарубежные СМИ давали непосредственно во время его наиболее активного участия в политике.
The Guardian (Лондон, Великобритания)
10 сентября 1998 года
Парадокс Евгения Примакова в том, что, хотя он и выставляется английской прессой правого толка как приверженец жесткой политики, старых советских принципов и даже как союзник Саддама Хуссейна, именно за его два года службы на посту министра иностранных дел Россия приняла одни из самых масштабных для себя уступок — первую фазу расширения НАТО и раздел Черноморского флота — с чувством такта и достоинства. Примаков, которому в следующем году исполнится 69, определенно соответствует западному образу советского бюрократа. Эти тяжелые обвисшие щеки, эти брови, эти скулы, эта лукавая улыбка. И это тот же самый человек, что еще несколько месяцев назад в костюме моряка пел дуэтом с Мадлен Олбрайт.
Примаков пришел в МИД, поддерживая популярную тогда националистическую риторику о законном месте России в пантеоне великих держав. Но если он и страдал от необходимости подавлять в себе националистические чувства, подчиняясь Ельцину, ведшему в основном прозападную политику, то никогда этого не демонстрировал. Он всегда адаптируется к ситуации.
The New York Times (Нью-Йорк, США)
25 марта 1999 года
Одни критиковали его за то, что он ставил интересы Югославии впереди российских, в то время как другие досадовали на то, что влияние Москвы сократилось до такой степени, что даже Белград не боялся России. Конечно, было много политиков, которые бросились поддерживать решение Примакова развернуть самолет. Депутаты-коммунисты, важная часть его политической опоры, поддержали господина Примакова. В то время как большинство российских лидеров сплотились, показательным стало публичное изъявление недовольства среди части российской политической элиты, поднявшей вопрос о нахождении господина Примакова во главе Министерства иностранных дел.
The Washington Post (Вашингтон, США)
28 апреля 1999 года
Что дальше? Хотя война еще не окончена, одно уже известно наверняка: победит в ней Россия... Русских признают сторонниками дипломатического урегулирования... Но самое главное: Примаков докажет всему миру — и прозападно настроенным россиянам,— что антиамериканская внешняя политика позволила России вновь вернуться на мировую сцену и получить дипломатическое влияние, в то время как проамериканская политика, продолжавшаяся со времен войны в Персидском заливе, не дала России ничего, кроме билета в небытие. Мы признаем вслед за Примаковым Россию как лидера оппозиции, друга и сторонника режимов-изгоев (Сербия, Ирак), противовес американскому господству. Возможно, это даже позволит стать Примакову президентом в следующем году, после того как истечет срок Ельцина.
Los Angeles Times (Лос-Анджелес, США)
15 июня 1999 года
Трансформация российской позиции (в югославском вопросе.— "Ъ") — от враждебности до дипломатии — коренится во внутренних политических конфликтах страны. Бомбежки сербов, славянских союзников России, усилили политический разлад и привели к отставке премьер-министра Евгения Примакова. 23 марта он летел в Вашингтон, когда получил известие о том, что НАТО начнет бомбить Югославию. Тогда он демонстративно приказал развернуть самолет над Атлантикой и вернулся в Москву. В течение следующих двух недель правительство Примакова обрушило словесную атаку на НАТО и намекнуло на возможность военных действий. Москва порвала отношения с НАТО и предписала должностным лицам альянса в России покинуть страну.
14 апреля Ельцин, назначив специальным представителем на Балканах Виктора Черномырдина, дал понять, что он собирается придерживаться более умеренного подхода. Шесть дней спустя, накануне празднования 50-й годовщины создания НАТО в Вашингтоне, Черномырдин посетил президентов Грузии, Азербайджана и Украины. Три лидера собирались на саммит НАТО в качестве приглашенных лиц, не являющихся членами альянса,— Россия же оставалась в стороне — и Черномырдин хотел показать, что Москва изменила свой курс в отношении Косово... Двумя неделями позже Ельцин отправил Примакова в отставку. Хотя было понятно, что Ельцин ревновал к растущему политическому влиянию Примакова, его воинственная позиция по вопросу кризиса в Косово также была, по мнению аналитиков, значимым фактором.