БОРИС БАРАБАНОВ встретился с одним из продюсеров альбома Pink Floyd «The Endless River» МАРТИНОМ ГЛОВЕРОМ по прозвищу Youth, чтобы поговорить о его роли в записи диска, а также о судьбах его группы Killing Joke, его совместном с Полом Маккартни проекте Fireman и о его сотрудничестве с российскими музыкантами.
Фото: Tuomas Vitikainen
Фото: Warner Music Russia
— Как вы появились в студии Pink Floyd?
— Это было желание Дэвида. Дело было полтора года назад. Он показал мне первоначальные миксы песен, не вошедших в альбом «Division Bell». К тому времени он уже полгода или больше работал над этими треками с Филом Манзанерой из Roxy Music. И у него было желание довольно радикально переделать то, что уже было готово. Когда я присоединился к команде, которая работала над этим альбомом, на повестке дня была запись дополнительных гитарных и барабанных партий. Получилось так, что Фил Манзанера вместе с Дэвидом отобрал нужные дубли из архивов и организовал их в четыре больших блока музыки, а мне требовалось взглянуть на все это свежим глазом. Несмотря на то что Дэвиду все вроде бы нравилось, нам предстояли перезапись и запись дополнительных дорожек. Кое-какие партии мне пришлось наиграть самому, но лишь для того, чтобы наметить свое видение материала для Дэвида Гилмора. Чтобы вы понимали, на финальной стадии все продюсеры альбома работали вместе, в одной комнате,— Дэвид Гилмор, Фил Манзанера, я и Энди Джексон.
— Много ли в итоге группе пришлось доиграть по ходу работы над «The Endless River»?
— Большинство партий было уже готово, они были взяты с полок, где хранились на DAT-кассетах. И большую часть времени заняла работа с существующими треками. Дополнительные дорожки записали Дэвид Гилмор, Ник Мейсон и их сессионный бас-гитарист Гай Пратт, мой близкий друг.
— Дэвиду Гилмору не слишком много пришлось работать у микрофона.
— Да, это преимущественно инструментальный альбом. Pink Floyd хотели воссоздать ощущение эксперимента, свойственное их самым ранним записям. «Главное, чтобы в этом были мы!» — говорил мне Дэвид. Послушайте внимательно, там есть один фрагмент, где звучит орган Farfisa Рика Райта, это буквальная цитата из песни «One Of These Days». Вот этот момент, где орган делает так: кхххх-бумм! Я посоветовал использовать этот элемент, и Дэвид потратил много времени, чтобы мягко интегрировать его в один из новых треков. Одна из пьес «Endless River» построена на 20-минутной импровизации Рика Райта, записанной во время саундчека Pink Floyd в Royal Albert Hall в 1969 году. Рик играл на настоящем большом органе. Мы использовали буквально два такта, из которых выстроили целый трек. Мы все вместе приложили максимум усилий, чтобы альбом звучал так аутентично, как это только возможно.
— Судя по тому, что вы рассказываете, этот альбом выстроен в основном вокруг имени Рика Райта, так почему Дэвид Гилмор и Ник Мейсон все же поставили на обложку имя Pink Floyd?
— Я не знаю, что тут комментировать. Это не сольный альбом Рика Райта, это альбом Pink Floyd, посвященный Рику Райту. Над музыкой работали трое — Дэвид Гилмор, Ник Мейсон и Рик Райт.
— Имя Роджера Уотерса вообще никак не всплывало во время работы?
— Нет, поскольку Роджер Уотерс вот уже более 25 лет не связан ни с какими проектами Pink Floyd. Но партии баса, записанные для этого альбома, звучат очень по-уотерсовски, потому что манера игры Роджера Уотерса — неотъемлемая часть саунда Pink Floyd. Конечно, многие мечтали бы о том, чтобы Дэвид Гилмор и Роджер Уотерс преодолели свои разногласия. Но вряд ли мы можем надеяться на то, что когда-нибудь случится их совместное турне.
— Теперь давайте поговорим о ваших собственных проектах. Как дела у группы Killing Joke?
— Мы уже практически сдали компании Universal наш новый альбом. Очень динамичный и брутальный вышел диск. Впрочем, как и все остальные. Думаю, вам будет интересно узнать, что я закончил продюсировать новый альбом Culture Club — это Бой Джордж в оригинальном составе группы. Серьезная штука. Вы, наверное, уже слышали новый альбом Питера Мерфи из Bauhaus. Большая честь для меня работать с ним. Еще одна забота — альбом регги-группы Suns Of Arqa. Это вообще такие пионеры world music, очень важные люди. Наконец, я планирую выпустить свой собственный сольный альбом, акустический, это такой лоу-фай / даунтемпо — полностью мои тексты и музыка, я играю на большинстве инструментов. И я собираюсь продавать его на виниле в наборе со сборником своих стихов.
— Есть ли планы относительно Fireman — вашего совместного проекта с Полом Маккартни?
— С Полом — пока нет. Но я очень много работал с его сыном Джеймсом. Кое-где Пол присоединялся, и это звучит очень неплохо.
— Приятно, что вы активно продюсируете российских музыкантов, например группу Blast. Вам, кстати, не кажется, что иногда они уж слишком стараются звучать даже более по-английски, чем сами англичане?
— Ну, это вечные споры. В России полно артистов, которые звучат очень по-английски. И по всему миру молодые люди стараются подражать англичанам. В Лос-Анджелесе несложно наткнуться на группу, которая звучит как The Cure. Когда я сталкиваюсь с чем-то подобным, я не стараюсь сразу вмешаться в то, что сложилось, не стремлюсь заставить их так уж непременно петь на своем языке и искать в себе национальные корни. Кто сейчас помнит о том, что лидер Metallica — датчанин? Они принадлежат миру. На каком-то этапе все эти национальные рамки стираются. Главное, чтобы музыканты делали те вещи, которые они действительно любят. Это огромное преимущество музыкантов — они могут спокойно красть то, что им по душе. Главное, чтобы это не превращалось совсем уж в караоке. Когда я работал с Blast и их лидером Нэшем, мне важнее было усилить их постпанковую составляющую, чтобы добиться действительно уникального звучания. И в итоге они звучат лучше, чем многие английские группы. Я, кстати, сейчас помогаю еще одной русской группе — SadMe. Надеюсь, в следующем году вы услышите то, что мы сделали вместе. Это прекрасно — работать с людьми из разных мест.