"Мы с вами еще так будем жить, что наши дети и внуки нам завидовать станут!" — знаменитый афоризм Виктора Черномырдина может стать пророчеством. В 20-й день рождения "Деньги" попытались представить, какой будет экономика России в 2034 году и что мы будем о ней писать.
Фото: Дмитрий Костюков, Коммерсантъ / купить фото
Привет из 90-х
Те, кто думает, что "взбесившийся принтер" — гаджет исключительно последних лет, глубоко заблуждаются. 20 лет назад приходилось совершенно всерьез объяснять чиновникам ранга, скажем, вице-премьера, что заготовки хвойной муки не спасут отечественных животноводов от голода, а бесконтрольное печатание денег — страну от гиперинфляции.
20 лет назад я и не слышал про журнал "Деньги", работал в РЦЭР (Рабочем центре экономических реформ при правительстве РФ), участвовал в разработке законодательства, мало-мальски соответствующего рыночной экономике, пытался по крайне скудной статистике анализировать динамику происходящего. Но процентов восемьдесят рабочего времени уходило на отражение всяческого безумия вроде вышеупомянутого.
А лет восемнадцать назад набросал короткую записку, соорудил на тогдашнем бюроязе (он, к слову, в те годы был куда ближе к литературному русскому) немыслимый в "Деньгах" заголовок "Проект плана мер по переходу к экономическому росту" и попытался обсудить его со старшими товарищами — по-настоящему высокопоставленными чиновниками. Кто-то покрутил пальцем у виска, дескать, не правительству же Черномырдина такое нести, кто-то вздохнул: "Торопишься", кто-то странички взял и отнес в группу экспертов, которые в Волынском сочиняли очередное послание президента. Ельцина, если кто забыл.
Что-то из тех (или подготовленных такими же безумцами) тезисов в какие-то послания и программы вошло, что-то нет, что-то и сегодня смотрится свежо и актуально. Буквально на прошлой неделе я грустно хихикнул, когда от нового главы "Деловой России" услышал, что не худо бы сократить срок амортизации промоборудования. Привет вам, господин Репик, из 1995 года.
Та записка (в нескольких итерациях) потом пригождалась не раз: в 1997-м, когда спад в экономике был впервые остановлен, в 1999-м, когда шел поиск альтернатив инерционному пути развития и, как тогда напрасно казалось, коммунистическому реваншу имени господина Примакова. Но вплоть где-то до конца 2001 года фантастикой казался ее основной тезис: "Темпы роста ВВП РФ должны составлять 6-8% в год".
К тому же времени относится задача "удвоения ВВП за 10 лет" (средние темпы роста — 7,2% в год), поставленная Владимиром Путиным с подачи его тогдашнего советника Андрея Илларионова. Над ней (теперь даже странно представить) тогда многие смеялись, а она в конце концов была почти решена. Если бы не ухудшение качества экономической политики после 2004-го и не перегрев экономики в 2007-2008 годах, не сомневаюсь, те планы были бы не только выполнены, но и перевыполнены.
Тем более что под реформы нулевых была подведена куда более серьезная теоретическая база — "программа Грефа", помните такую? Смысл у нее был довольно простой: экономике — свободу, государству — порядок, людям — рост доходов. Выполнена она была хорошо если наполовину, какой-то вклад в рост нулевых внесла, но вот проблема: вклад подорожавшей на порядок нефти-кормилицы явно больше.
Но вообще, конечно, дрожь пробирает — заканчивается мой личный "привет из 90-х" сентенцией, что, если не провести реформы комплексно, дело кончится многолетним застоем и политическими конструкциями вроде латиноамериканских.
Двадцать лет спустя
В 2014 году все это, конечно, уже случилось, понято, осознано, мы и жить с этим научились. Теперь это как заезженная грампластинка. Хотя случилось же второе рождение винила? Или вот еженедельники: им уже не раз Кассандры всех мастей предрекали скорую смерть, в первых рядах бумажной прессы. А "Деньги" живы, держат тираж, привлекают рекламодателей, на этой неделе празднуют 20-й день рожденья.
Не раскрою никакого секрета: мы и следующие 20 лет помирать не собираемся. Я даже могу объяснить почему. Есть два типа потребления контента — на полузабытом языке интернета конца 90-х они назывались push и pull. Первый — это когда вы открываете газету или журнал и читаете не единичную заметку, а так или иначе просматриваете всю информационную картину, нарисованную профессионалами. Второй — когда вы сами (быть может, с помощью друзей по социальной сети) выбираете себе, что читать. И попадаете в так называемую клетку фейсбука: с ближним кругом у вас почти идентичные источники информации, а с дальним — иногда вообще никакой общей повестки.
Так что спрос на услугу под условным названием "общая картина мира" сохранится, хотелось бы, конечно, чтобы он еще и рос. Причем, скорее всего, не в форме газет (современная жизнь слишком перенасыщена информацией, чтобы рисовать эту картину ежедневно; новости же удобнее потреблять онлайн), а именно журналов — они позволяют раз в неделю "сверять часы" и сохранять общий язык с собеседниками из других городов, стран, социальных и прочих слоев.
Многое из того, что казалось шуткой во времена премьерства Виктора Черномырдина, уже не кажется смешным
Фото: фотоархив "Огонек"
"Деньги"-2034
Другой вопрос: о чем "Деньги" будут писать эти следующие 20 лет? На самом деле это три вопроса: о чем мы хотели бы писать, о чем, видимо, придется и чего хотелось бы избежать?
Первое, самое простое,— образ счастливого будущего. Тоже, кстати, не "дважды два", у российского правительства, например, даже в самых оптимистичных прогнозах ничего даже отдаленно напоминающего "догнать и перегнать Америку" изобразить не получалось. Максимум — к 2030-2040 годам добраться до среднеевропейского уровня (и то, кстати, при условии, что ЕС будет все больше напоминать черепаху). Впрочем, к концу 2014-го и об этих планах стараются не вспоминать.
Тем не менее представить его, счастливое будущее, не так уж сложно: забываем про особый российский путь, прекращаем противопоставлять себя половине мира, отправляем в отставку сторонников чрезмерного госрегулирования, а любителей поживиться за счет бюджета и госсобственности — в тюрьму. Государству и экономике прописываем радикальные реформы: первому — быть маленьким, простым и клиентоориентированным, второй — максимально свободной. В результате получаем возврат экономического роста на траекторию хотя бы 5-6% в год (а лучше 7-8%), соответствующий рост доходов населения.
Второе — тоже не слишком сложно. Берем нынешние тренды, накладываем то, что мы знаем о самой выдающейся экономической неудаче XX века — Аргентине, и ее скоро уже столетней стагнации, делаем поправку на северный климат и куда менее благоприятную демографическую ситуацию. В общем-то и фантазировать особо не надо — можно взять официальные правительственные прогнозы, в них практически прямым текстом написано, что базовый сценарий — стать сырьевым придатком Китая, а в лучшем случае еще и промышленным.
По дороге, конечно, будет интересно: толчея в очереди из государственных и окологосударственных компаний за господдержкой мегапроектов по прорубанию окон и дверей во Внутреннюю Монголию (северная провинция КНР, граничащая с Забайкальем), коррупционные скандалы, разоблачения и гонения на разоблачителей. Социальная сфера (на словах) по-прежнему будет приоритетом, в реальности основная конкуренция за остатки бюджетных ресурсов развернется между ОПК и силовыми ведомствами. Образование и здравоохранение тем временем продолжат деградировать — подозреваю, что к 2034 году работник, знакомый с таблицей умножения и способный написать слово "корова" так, чтобы было хотя бы понятно, о каком именно животном идет речь, будет настоящей находкой.
Третье? Учитывая, что "Сахарный Кремль" Владимира Сорокина больше подходит к предыдущему вопросу, остаются разве что голливудские сценарии постапокалипсиса. Не скрою, мы давно ищем авторов, способных описать экономику мира, где правят вампиры и зомби. Кинематограф не на шутку увлекся этой темой, а как устроены в этом будущем товарообмен и стимулы к труду и инновациям, все еще неясно.
Впрочем, это шутки, в которых лишь доля шутки. Голливуд в тяжелые времена и прежде эксплуатировал самую мрачную футурологию. Застой в экономике, окончательная остановка социальных лифтов, превращение близости к власти в единственный источник личного успеха приводят к тому, что неравенство растет и будет расти, причем не только количественно — трансформируясь в новое качество. Богатые получат доступ к медицине, продляющей активную жизнь на многие десятилетия, и лучшему образованию, остальные же будут окончательно оболванены ТВ и новыми медиа, окончательно лишены способности к критическому мышлению.
"Деньги", впрочем, сдаваться не собираются. Не задумывались, кто основной читатель историй о несчастной судьбе заемщиков по потребительским кредитам, вынужденных чуть ли не почку продавать, чтобы вылезти из кабалы? Те, для кого эта история вроде похода в зоопарк. И наоборот, большинство читателей, скажем, обзора потребления сверхбогатых в обычной жизни перехватывают у соседей до зарплаты. Человеку вообще естественно интересоваться не только тем, как планировать свою жизнь, но и тем, как жизнь устроена у других. Эти потребности мы и собираемся удовлетворять. Хотя если собственно денег в постапокалиптическом мире не будет, описывать мир вокруг станет гораздо сложнее.