Сегодня в российской столице открывается III Всемирная театральная олимпиада. Покажут полторы сотни спектаклей из почти полусотни стран мира. Скучать не придется. В Москве олимпиада сольется с очередным, IV Московским фестивалем имени Чехова, и от этого слияния произойдет нечто невиданное. В лице директора фестиваля Валерия Шадрина олимпийцы обрели счастливый шанс сильно расширить масштаб своего детища: "чеховский" брэнд в Европе раскручен куда лучше олимпийского.
Полтора года назад, когда продюсер объединенного фестиваля-олимпиады выложил перед ошарашенными членами комитета предварительный план московских театральных игр, те должны были по достоинству оценить русское прожектерство. Стало ясно, что куда бы ни переехала олимпиада в будущем (а следующую акцию планируется провести в Африке), такого разгула продюсерской фантазии ей не видать никогда.
Дело в том, что в России грандиозные олимпийские замыслы совпали с политической конъюнктурой. Президентские амбиции Юрия Лужкова были в зените, и Шадрин нашел поддержку у московских властей. Градоначальнику понравилась идея устроить в столице нечто грандиозное и доселе невиданное. Особенно эффективной показалась задуманная на конец июня программа уличных театров под руководством Вячеслава Полунина. Лужков возглавил оргкомитет олимпиады и лично вникал в дела.
Но все это рухнуло вместе с надеждами мэра на президентство. Так что в случае с олимпиадой мы сталкиваемся с уникальным культурным событием — задуманная как политическая PR-акция, она теперь живет сама по себе без всякого политподтекста. Можно сказать, что тактика деятелей культуры, проводившаяся ими на протяжении всех 90-х годов — приручить политиков к искусству во время предвыборных мероприятий с тем, чтобы они потом по инерции продолжали уделять ему внимание,— наконец увенчалась успехом.
Анализируя сложившуюся программу, видишь, что некоторые следы своего происхождения олимпиада несет. Как и все лужковские начинания международного характера, она отчасти потеряла международность и резко дистанцировалась от родительского комитета "олимпийцев". Большинству его членов в российской столице будет отведена роль статистов. Сохранили позиции только самые именитые: помимо Терзопулоса (Theodoros Terzopoulos) и Сузуки (Tadashi Suzuki) великий авангардист Роберт Уилсон (Robert Wilson). Художественное руководство олимпиадой приняли на себя таганский патриарх Юрий Любимов и Марк Захаров. Были отсеяны вышедшая в тираж испанская актриса Нурия Эсперт (Nuria Espert), немец Юрген Флимм (Juergen Flimm), француз Жорж Лаводан (Georges Lavaudant) и ничем не примечательный бразилец Антунес Фильо (Antunes Filho).
Для основателей олимпийского движения это обидно, а для России — понятно. Но чистка, проведенная по основаниям не вполне театральным, пошла олимпиаде на пользу. Скучать не придется. Мегапрограмма способна напугать и профессиональных аналитиков, и простых театралов.
Число заявленных разнообразных акций и спектаклей вдвое превышает число олимпийских дней. Тема для третьей олимпиады выбрана столь же пафосная, сколь и необязательная — "Театр для людей". Программа раздувалась по принципу гриба из мультфильма, который увеличивался в размерах с каждой зверюшкой, желавшей спастись под ним от дождя.
Поначалу на олимпиаде планировались четыре раздела, затем к ним прибавились бесчисленные семинары, выставки и мастер-классы, Международный фестиваль студенческих спектаклей, показы работ Московского центра драматургии и режиссуры. С одной стороны, это вроде бы провоцирует упреки во всеядности и гигантомании. С другой — предоставляет выбор, свободный от любых концептуальных ограничений.
Конкретную пользу театральная Москва извлекла еще из подготовительного периода. Завершены два долгостроя — Центр имени Мейерхольда (уже открыт) и театр Анатолия Васильева "Школа драматического искусства" (заканчиваются отделочные работы). Если в рамках олимпиады и будет хоть какая-то соревновательная интрига, то разыграется она именно между двумя этими театрами. Каждый из них предложил свою программу в разделе "Театральный эксперимент". У Валерия Фокина в Центре имени Мейерхольда покажут окультуренных авангардистов, успешно встроившихся в мировой театральный рынок. Прагматизму фокинских гостей Анатолий Васильев противопоставит архаичные театральные формы, а также зрелища, обычно по ведомству драматического искусства не проходящие: фольклорные и обрядовые коллективы, в числе которых есть даже шаманы, буддисты и православные хоры. На этом некое подобие соревновательности будет исчерпано окончательно. Большинство режиссеров и театров, что приедут в Москву, уже давно ни с кем соревноваться не должны: их имена и названия говорят сами за себя. Благоговейную интонацию должна задать постановка миланского театра "Пикколо" "Арлекин, слуга двух господ". До конца этой недели ее будут показывать на сцене Малого театра. Творение великого итальянца Джорджо Стрелера (Georgio Strehler), один из самых знаменитых спектаклей XX века, возобновлен театром через несколько лет после смерти мэтра. Возможно, в Москве этот спектакль и простится со сценой окончательно, предоставив местным жителям последнюю возможность получить шедевр итальянской комедии dell`arte из первых рук. После "Арлекина" будут показывать спектакли живых, но тоже великих — Уилсона, Сузуки, Эймунтаса Някрошюса (Eimuntas Nyacrosius), Роберта Стуруа, Люка Бонди (Luc Bondi), Луки Ронкони (Luca Ronconi), Петера Штайна (Peter Stein), Деклана Доннеллана (Declan Donnellan).
Можно сказать, что нам предстоит грандиозное событие, к тому же абсолютно "целомудренное" в смысле политической ангажированности. Впрочем, его можно считать и событием на выданье — любой политик может не то чтобы взять его под свое крыло, но прислониться к этой стихии. В последний день в плавание по Москве-реке будет отправлен "корабль дураков" — для тех, кто за эти два с половиной месяца так и не соберется увидеть хоть что-нибудь из олимпийской программы.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ