1943 год, правительство США строит посреди пустыни закрытую военную базу для "Проекта Манхэттен", цель которого — создание первой ядерной бомбы. Блестящий физик Фрэнк Уинтер (Джон Бенджамин Хики), усталый немолодой мужчина с горящим взглядом фанатика, читает сводки с фронта, знает, сколько американских солдат погибает в Европе ежедневно, и очень торопится: будущая бомба, которую здесь называют "Штучка", означает конец войне — в этот постулат Уинтер свято верит. Официально города в пустыне, где ученые трудятся над проектом под присмотром военных, не существует вовсе. Женам физиков запрещено сообщать родным, где они и чем занимаются их мужья — почта перлюстрируется, телефоны прослушиваются. Но они и сами не знают, зачем они здесь. "Это место вроде Шангри-Ла,— говорят вновь прибывшему ученому Чарли Айзексу (Эшли Цукерман),— совокупный ай-кью у нас больше, чем в любом городе Америки, а евреев больше чем в Вавилоне. США будут кормить и поить тебя, пока Гитлер и японцы не запросят пощады". А в самом начале сериала на экране всплывает титр "766 дней до бомбардировки Хиросимы".
Группа Уинтера конкурирует с другим отрядом исследователей под руководством заносчивого гения из Беркли, работу которого одобряет руководитель проекта Роберт Оппенгеймер,— те в приоритетном порядке получают вожделенный плутоний для испытаний, пока Уинтер бьется над формулами. Создатели сериала развязали себе руки, сразу оговорив, что не придерживались точных исторических соответствий, так что сам Оппенгеймер лишь раз мелькнет в кадре для придания шоу исторического веса. Навскидку "Манхэттен" — такая же производственная драма в ретроантураже, как "Безумцы" или "Мастера секса", но, учитывая, что именно тут производят, временами срывается в триллер. Член команды Уинтера сдуру крадет одно из изобретений группы, рассчитывая продать патент, "когда все закончится". И запускает маховик параноидальной слежки военных за физиками — с подозрениями, арестами, допросами и погоней в горячей крови. Адская секретность постепенно отнимает последние силы Уинтера — военные с удвоенным рвением суют палки в колеса исследованиям, которые и без того не ладятся. Уинтер ожесточается, чернеет лицом, срывается на близких, но продолжает упрямо чертить формулы и проводить испытания: ведь у него не просто работа, а Миссия, где слишком многое поставлено на кон.
Определение "производственная драма" наводит на мысль о чем-то монотонном, но "Манхэттен" на поверку оказывается не менее романтичным зрелищем, чем классические "Девять дней одного года" про советских физиков-ядерщиков. Здесь сталкиваются лбами фанатик и вундеркинд — Уинтер и его антагонист Чарли Айзекс, умница, каких рождается один на поколение. Для начала они готовы перегрызть глотки друг другу, хотя у обоих подспудно брезжит мысль, что цель у них общая.
Сериал двигает вперед не только линия тотальной слежки и хорошо прописанная драматургия дружбы-вражды главных героев. Есть еще их чада и домочадцы, красавицы закрытого полигона. Они не задают мужьям лишних вопросов и глазеют на симпатичных солдатиков, охраняющих государственную тайну. Дочери Уинтера, рвущейся в Нью-Йорк, приходится забыть о своей мечте. "Эта ваша секретность — кафкианский кошмар!" — отчаянно кричит она родителям и убегает плакать. "По крайней мере она хоть что-то читает",— хладнокровно констатирует жена Уинтера (Оливия Уильямс), идеальная спутница мужчины с Миссией. Сама она биолог, и однажды обнаруживает непонятную мутацию у растущих на полигоне цветов — никто не сказал ей, что земля тут подвержена облучению.
"Манхэттен" сделан базирующимся в Чикаго каналом WGN, это второе собственное шоу канала после невнятного "Салема", но теперь новичок на сериальном поле выступил мощно — "Манхэттен" смотрится не хуже иных прославленных драм HBO. Сэм Шоу, сценарист "Мастеров секса", вольготно чувствует себя в качестве шоураннера и, по-видимому, лично следит за качеством диалогов — сериал просто напичкан остроумными панчлайнами. В одном из эпизодов девушка из исследовательской группы, захлопнув дверь в лабораторию, пытается ее открыть, чертыхаясь и тупо тряся за ручку, на что ироничный Айзекс замечает: "Знаете, как Эйнштейн определял безумие? Это повторять одно и то же действие..." "Да-да,— на ходу подхватывает девица,— проделывать одно и то же снова и снова, надеясь получить другой результат. Только это придумал не Эйнштейн, а Анонимные алкоголики". По первым эпизодам сериала, где пафос и ирония соседствуют в идеальной пропорции, видно, что его создателям по плечу заявленная амбициозная тема — идея холодной войны носится в воздухе, но подобного сюжета на телевидении еще не было.