Вечером в понедельник в Нью-Йорке глава МИД России Евгений Примаков и госсекретарь США Уоррен Кристофер подписали совместное заявление по проблеме разграничения стратегической и тактической противоракетной обороны ПРО. Таким образом положено начало процессу пересмотра советско-американского договора по ПРО от 1972 года.
Причина, по которой это соглашение, рассматривавшееся в качестве краеугольного камня всей ныне существующей системы международной безопасности, требует пересмотра, очевидна. Техническая мысль, в отличие от норм договора, последнюю четверть века не стояла на месте. Как в США, так и в России велись разработки новых систем ПРО, возможности которых не вписываются в параметры договора. С точки зрения обывательского здравого смысла, договор по ПРО, ставший символом политики разрядки, таковым не является, поскольку имеет целью исключить возможность защиты от массированного ядерного удара. Ставя преграды на пути совершенствования систем ПРО, договор обеспечивает взаимное уничтожение участников глобального ядерного конфликта, что в соответствии с логикой военного противостояния и есть наиболее надежная гарантия мира.
Попытки отхода от положений договора по ПРО предпринимались неоднократно. Достаточно вспомнить широко разрекламированную, но так и не осуществленную по причине крайней дороговизны и весьма сомнительной эффективности американскую программу "звездных войн" (СОИ). Впрочем, в США от этой идеи полностью пока еще не отказались. В начале 1991 года администрация Джорджа Буша выступила с инициативой создания системы защиты от ограниченных ударов (GPALS). Аналогичные разработки проводились и в России. Речь идет об отказе от космической составляющей глобальной системы ПРО и концентрации усилий на создании высокоэффективной наземной системы ПРО, способной отразить ракетную атаку на ограниченной территории (так называемые системы ПРО театра боевых действий). В последнее время республиканское большинство конгресса США неоднократно выступало с инициативами финансирования создания систем ПРО, существование которых противоречит договору 1972 года. Одновременно военные эксперты России, США, Белоруссии, Казахстана и Украины вели в Женеве консультации, призванные разграничить стратегическую и тактическую системы ПРО.
На основе достигнутой договоренности (переговоры в Женеве завершились 24 июня) и было принято совместное заявление Примакова и Кристофера, которое станет приложением к договору по ПРО. В соответствии с ним ограничения, налагаемые договором, не распространяются на низкоскоростные ракеты-перехватчики — их скорость не должна превышать 3 км/сек., и они не могут использоваться для поражения целей, скорость которых превышает 5 км/сек., а дальность действия — 3,5 тыс. км, то есть баллистических ракет. Эта мера снимает ограничения на создание систем ПРО, способных защитить какую-либо территорию (небольшую) от ограниченного ядерного удара, например от инициированного каким-либо сумасшедшим террористом или правительством "неблагонадежного" государства типа Ливии или Северной Кореи, способных завладеть ядерным оружием, нападения полка баллистических ракет (100 боеголовок) или одной подводной лодки с ядерными ракетами (200 боеголовок).
В настоящее время готовится второй этап переговоров — по разграничению в отношении высокоскоростных тактических систем ПРО. Их успешное завершение, возможно, будет способствовать ратификации российской Госдумой договора СНВ-2 о сокращении ядерных арсеналов России и США, поскольку отказ от ратификации российские парламентарии связывали главным образом с разногласиями между Москвой и Вашингтоном в отношении договора по ПРО.
АНДРЕЙ Ъ-СМИРНОВ