Как известно, правительство Москвы решило выделить пострадавшим от недавних взрывов новые квартиры, равноценные разрушенным, и выдать им денежные компенсации. Но это в теории. Как все происходит на практике, рассказывает Ольга Стрельцова — владелица квартиры во взорванном доме на Каширском шоссе.
Всю свою жизнь я прожила в коммуналке. И наконец в январе нынешнего года смогла осуществить мечту всей жизни — приобрести собственную квартиру. Моя "двушка" на Каширском шоссе — дом 6, корп. 3, кв. 101 — была малогабаритной 48-метровой квартиркой с пятиметровой кухней и совмещенным санузлом. После кризиса цены на жилье упали, в результате у меня осталась часть сбережений, которые я потратила на скромный ремонт и покупку стиральной машины.
В конце августа, завершив обустройство, я уехала в отпуск за границу. На время моего отсутствия ко мне в квартиру переехала знакомая с мужем. Они только что сыграли свадьбу и шутили, что чем дольше меня не будет, тем длиннее окажется их медовый месяц. Они погибли 13 сентября, когда нашего дома не стало.
Друзья разыскали меня только на следующий день после взрыва и рассказали, что моего дома больше нет. Вернуться в Москву я смогла лишь вечером 15-го, и сразу в чем была — в шортах и летней накидке — отправилась в штаб по ликвидации последствий теракта. То, что я там услышала, стало для меня еще одним шоком. Прямо с порога меня спросили, на какие средства я купила квартиру и сколько получала от сдачи ее в аренду. Затем меня приняла жилищный инспектор Галина Алесич. И предложила ордер... на однокомнатную квартиру в Митине в строящемся доме. Пока дом будет строиться, мне предложили жить в общежитии. Я отказалась. Инспектор оформила мой отказ и сказала: сегодня квартир не будет, приходите завтра.
Чтобы прийти завтра, мне нужно было где-то переночевать сегодня. Денег на дорогу до знакомых у меня не было, одежды тоже. Я пошла в штаб материальной помощи пострадавшим. После первого вопроса: "Что вам надо?" — я поняла, что и здесь без хамства не обойдется. Я попыталась объяснить, что осталась без квартиры ("Это не к нам"), без одежды ("Вон куча одежды свалена в соседней комнате, идите выбирайте"), без денег и мне даже не на что отсюда уехать. "Все деньги пока аккумулируются у нас, и пострадавшим будут раздаваться позже. Пока вот вам 10 рублей на дорогу,— сказала начальница штаба, доставая деньги из собственного кошелька.— Если хотите, стойте у двери и ждите, когда кто-нибудь принесет еще". После этого я заполнила заявление, в котором указала, что было в моей квартире (кстати, хотя стоимость моего имущества составила 472 тысячи рублей, потом мне выдали всего 75 тысяч, в основном за счет пожертвований населения, а не из городского бюджета). И уже было встала, чтобы уходить, но тут вошел мужчина и спросил, где принимают деньги для пострадавших.
Следующей сцене позавидовал бы любой режиссер. Все пять инспекторов, находившихся в комнате, вдруг замолчали и начали копаться в бумагах на столах. Мужчина подошел к одному инспектору, тот отправил его к следующему, тот еще дальше. А я стояла посреди комнаты и гадала, вспомнят обо мне или нет. Наконец круг замкнулся, и один из инспекторов воскликнул: "Мужчина, деньги уже увезли, но если вы хотите помочь, то вот женщина осталась без квартиры, помогите ей".
Спасибо этому человеку. Он оказался предпринимателем и отдал мне все деньги, что у него были с собой — четыре с половиной тысячи рублей. А также оставил свой телефон, сказал, что поможет с мебелью, и посадил меня в такси.
Переночевала я у знакомых. На следующий день в штабе по поводу квартиры со мной общались и вчерашний инспектор, и начальник жилуправления Южного округа Москвы Людмила Кофанова. "Раз вы отказались от квартиры в Митине, другого жилья мы вам предоставлять не будем до особого распоряжения",— начала Кофанова. "К тому же квартира была вашей собственностью, а нам сегодня дано указание собственникам квартир нового жилья не предоставлять. Вот когда поймают террористов, они вас всем и обеспечат",— добавила Алесич.
Ошарашенная и ничего не понимающая, я пошла к психологу, который работал с пострадавшими. Олег Спиридонов, психолог, как мог успокоил меня и пошел разговаривать с Кофановой. О чем они беседовали, я не знаю, но, когда меня вызвали "на ковер", двухкомнатная квартира на Даниловской улице нашлась. И хотя она оказалась почти на 13 метров меньше моей квартиры и ее нельзя было приватизировать (бесплатно оформить квартиру в собственность можно только один раз, а я в свое время уже участвовала в приватизации моей коммуналки), я согласилась — при условии, что в новой квартире будет сделан хоть какой-то ремонт, так как прежние хозяева не делали его лет двадцать.
В ДЭЗе ко мне отнеслись тепло и, посочувствовав, сразу начали ремонт в квартире. Без всяких проволочек мне помогли и на телефонном узле, выделив новый номер. За это им большое спасибо. А вот штабу по ликвидации последствий теракта я спасибо не скажу. Потому что вместо сочувствия я встретила откровенное хамство чиновников.