Во всех ваших фильмах, в центре или на периферии, возникает тема мигрантов, французов с другими корнями. В какой степени это носит личный характер?
Чем дальше, тем чаще я думаю про своих родителей, в первую очередь про отца. Он бросил родину, чтобы сделать жизнь своих детей лучше. И только позднее я понял, сколько он страдал, и через его опыт сам пытаюсь понять, чего я ищу. Герои моих фильмов — французы, и если они этнически другие, то не приехали вчера, они давно живут здесь, а некоторые тут родились. Это французы, только с другой культурой. Я не хочу заострять различие между французами, арабами и, например, русскими. Часто при акценте на национальность возникает карикатура. О нацпринадлежности вспоминают, когда происходит какой-то скандал. Я же хочу показывать обычное течение жизни — как люди едят, ссорятся, мирятся и — страдают.
Они страдают от непонимания?
В сегодняшней Франции значительная часть народа живет в гетто. Я чувствую себя обязанным показать эту стену, а политики должны сделать так, чтобы в обществе не было отвергнутых.
Кто на самом деле воздвиг эту стену?
Не хочу никого обвинять. На первый взгляд трудно понять, почему люди прячутся за стеной. Но слишком неравны условия: школы хуже, до нормального кинотеатра добраться труднее. Надо помочь этим людям выйти из гетто.
А как вы выбрались из гетто? Как попали в кино?
Я тоже жил в типичном иммигрантском пригороде. Сначала о мире кино и не мечтал, зная, что он слишком закрыт. Все-таки стать актером было проще, и я стал им, но потом понял, что режиссер может сказать что-то важное, и в этом мой долг.
Чувствуете ли вы поддержку коллег?
Если вы имеете в виду арабских режиссеров, их пока немного во французском кино. Но я чувствую солидарность всех режиссеров независимо от происхождения — потому что снимать кино трудно и в конечном счете для большинства режиссеров важнее художественный успех фильма, чем денежные сборы.
Некоторые находят ваши фильмы чересчур длинными…
Я очень люблю смотреть кино и не догадываться о том, что произойдет дальше. Мне кажется, не существует проблемы длины, есть проблема ритма. Зрителю моих фильмов приходится отключиться от привычной формы рассказа и войти в другой ритм. Я благодарен тем, кому это удалось.
Вы снимаете ручной камерой и часто привлекаете исполнителей-непрофессионалов…
Ручная камера используется по экономическим причинам, но, согласитесь, она соответствует стилю большинства моих фильмов. Я сочетаю актеров и непрофессионалов. Профи приносят опыт, быстрее концентрируются, а непрофессионалы берут свежестью и энергией. Но, за малыми исключениями, я не допускаю, чтобы мои исполнители играли тех, кем они являются в жизни, иначе это была бы документалистика. Актер сегодня может быть преступником, завтра — влюбленным, на третий день — политиком. Но независимо от отношения к профессии, от происхождения, от характера культуры я стараюсь уловить в своих исполнителях их индивидуальность, душевную хрупкость, ум.