Каждый день слева и справа от меня редели ряды моих товарищей. Казалось, вокруг нет людей, не охваченных эпидемией. Всех трясло, и не от возбуждения, а от того, что бросало то в жар, то в холод. И я удивлялся только одному: что я до сих пор еще цел и невредим.
Мой близкий товарищ пострадал одним из первых. Я смотрел на него, и слезы наворачивались на мои глаза. А у него-то глаза постоянно были на мокром месте: он чихал, кашлял и сморкался.
И вот тут самое главное: сморкался. Нос его был похож на огромный спелый помидор, который не то что прямо сейчас сняли с ветки, а еще и дали отлежаться пару дней в темной кладовке, чтобы он налился особой силой и статью.
Я поинтересовался, как он себя чувствует и не надоел ли ему его собственный нос, и его прорвало во всех смыслах: он начал торопливо рассказывать, что платков не хватает катастрофически и что от этих бумажных салфеток, которыми он пользуется уже три дня, нос-то его распух и страшно болит при каждом неловком прикосновении. И что салфетки эти теперь для него—как наждачная бумага или стекловата. И что сил у него уже никаких нет.
На следующий день я встретил его повеселевшего.
Он рассказал, оглянувшись по сторонам, что ведь нашел-таки выход:
— Идешь в аптеку и покупаешь там салфетки такие специальные… они как будто в воде смочены… пахнут хорошо… Не раздражают нос совершенно… Видишь, нос уже не такой красный.
Я не стал его расстраивать и сказал, что вижу.
— Ну вот!—обрадовался он.—Тут, честно говоря, только одна проблема. На этих салфетках написано: «Для интимной гигиены». Как-то не очень звучит, а? Берешь, а люди смотрят…
Он прибавил, что в одной аптеке нашел такие же салфетки, но называются Gentlmen. Он возликовал было, но эти салфетки быстро закончились, одну упаковку только успел взять.
— Но для носа—это же тоже, можно сказать, для интимной гигиены, —предположил я, чтобы успокоить его.
— Интимной?—с надеждой переспросил он.
Но все-таки он не был до конца в этом, видимо, уверен.
И я точно не знаю, как он обходился, потому что ему все-таки очень не нравились эти салфетки для личной гигиены. Что-то в нем активно протестовало против этого. Он, наверное, боялся, что ему потом неожиданно для себя захочется мини-юбку примерить.
Потом он наконец начал выздоравливать и освободился от этой рабской зависимости от салфеток.
И тут я с ужасом заметил, что в нее попадаю я. Я заболел. И у меня начались все круги этого же ада. И платки тоже не помогали. Пользоваться обыкновенными бумажными салфетками было мучительно больно. А влажными салфетками для личной гигиены—мучительно стыдно.
Но я выстоял.
Ну, могу сказать всю правду. Когда наступал совсем уж край—я брал салфетки для снятия макияжа.