Нашим забили. Мой друг курил одну за одной, и его сосед через пару минут после гола сказал: «Брат, можешь ты не курить? Мы ж на спорте… И так тошно…» А мой друг и сам был расстроен. И он говорит: «Да я не могу не курить. Нервы».
Сосед, у которого тоже были нервы, все понял и разрешил курить, а мой друг взял себя в руки и перестал. То есть они пошли друг другу навстречу и разошлись параллельными курсами.
В перерыве в огромном шатре, который был накрыт специально для вип-сектора (обычная трибуна превратилась в вип-сектор очень легко: на сиденья натянули плюшевые чехлы и засадили их людьми, которые чаще встречаются на вечеринках в ночных клубах, чем на футболе), было по понятным причинам как-то грустно. Это все-таки была не вечеринка в ночном клубе.
К тому же в шатре было не очень тепло, поэтому публика согревалась как умела. А способов не очень много. Ну вот так все и происходило. Как на вечеринке. Но отличие от вечеринки состояло в том, что здесь незнакомые люди говорили друг с другом как родные. Я, например, даже успел с одним не то что наговориться, но и поспорить на тысячу рублей, что наши выиграют. То есть мне не жалко было тысячи рублей. Гораздо важней было поднять себе настроение мыслью о том, что наши все-таки могут выиграть. А поспорив, я сразу начал в это гораздо больше верить.
Во втором тайме мой друг в какой-то момент забылся и опять закурил. И только сосед ему опять собрался что-то сказать, как наши забили гол. Минут через 10, когда я начал снова что-то слышать, этот сосед говорил моему другу: «Кури, прошу тебя, кури! Не останавливайся!» «То есть я еще одну могут выкурить?» — удивился мой друг. «Давай, не останавливайся!» — умолял его сосед.
Это был такой очень суеверный парень. Таким надо дома смотреть футбол, окружив телевизор пылающими свечами и лампадками с маслами. И с книгой заклинаний в руках. Тогда, может, еще есть шанс. Ну, мой друг пожал плечами, закурил еще одну — и наши забили второй. Я понял, что мой товарищ теперь будет курить до конца матча. Он, главное, сам тут же поверил в сверхъестественную силу своего курения и к концу игры сидел или, вернее, стоял (уже никто не сидел на плюшевых сиденьях) весь белый от курения.
После выигрыша под шатром был по понятным причинам праздник. Меня нашел человек, с которым я поспорил, и рассчитался со мной. Потом ко мне подошел человек и прошептал на ухо: «Парень, Рублевка ваша…»
Я не понял, что он имел в виду, но был смысл согласиться.
И вдруг я увидел, как мой друг вытащил из кармана пачку сигарет. И я сказал ему: «Ну что ты все куришь? Футбол-то закончился». Он подумал и бросил.