В Москве в 2007 году квота на трудовых мигрантов составила 810 тысяч человек. К августу 2007 года миграционная служба Москвы выдала более 426 тысяч разрешений на работу иностранцам, 111 тысяч из них устроились на работу: об этом миграционную службу уведомили работодатели. Где работают остальные и работают ли вообще, чиновники не знают до сих пор. Итог: городские власти уже объявили о сокращении квоты на следующий год до 300 тысяч человек.
Схожая ситуация — в Свердловской области. Квота на 2007 год там составила 182 тысячи человек. За первое полугодие областное управление ФМС выдало всего около 60 тысяч разрешений на работу иностранцам. В результате областные чиновники резко сократили квоту на следующий год: всего 47,5 тысячи человек.
«Огонек» попробовал выяснить, кто и на каких основаниях формирует квоты на мигрантов. Оказалось, ни ФМС, ни само МВД, ни МЭРТ не имеют к квотам никакого отношения, кроме подписи в приказе. Формирует же итоговые цифры Федеральная служба по труду и занятости Минздравсоцразвития.
О механизме формирования квот на мигрантов «Огонек» поговорил с Жанной Зайончковской, директором Центра миграционных исследований РАН.
Жанна Антоновна, как вообще выглядит система формирования квот на мигрантов в нашей стране?
Примерно так: в каждом регионе есть предприятия, которым нужны работники. Они подают заявку на биржу труда: нам нужно столько-то человек. Дальше региональные власти собирают эти цифры и сообщают уже федеральным властям: нашему региону нужно столько-то человек таких-то специальностей. А федеральные власти, в свою очередь, формируют списки, сколько мигрантов может принять каждый регион. Это в идеале. На самом же деле никто просто не знает (и не может знать), сколько точно иностранных работников нужно региону. Так что цифры, которые устанавливают региональные и федеральные чиновники, как правило, не имеют ничего общего с реальностью, они берутся с потолка.
А почему региональные чиновники не могут точно узнать, сколько им нужно мигрантов?
Для того чтобы квотировать количество мигрантов, нужно хорошо знать рынок труда в стране и в каждом регионе в частности. А в нашей стране рынок труда сейчас — вещь в себе. По оценкам различных экспертов, 20 — 30 процентов нашего рынка труда — в тени. Это значит, что мы просто не можем иметь достоверную «фотографию» рынка труда ни по профессиям, ни по отраслям. Другой момент: если речь идет о государственном секторе или крупных предприятиях, то мы достаточно точно можем знать, сколько работников и когда им понадобится. Но мигранты-то идут работать не только на крупные предприятия, но и в малый бизнес и к индивидуальным предпринимателям. Судите сами, вот у предпринимателя появились деньги и он решил: мне нужны работники. Но работники-то ему нужны сейчас, в ближайший месяц-два. Он не пойдет подавать заявку в ФМС, чтобы его учли в квоте и через год он получил своих иностранных работников. Кроме того, заявки на неквалифицированную рабочую силу практически никто не дает. Работодатели считают, что этой неквалифицированной рабочей силы и так полно: вышел на улицу — и набрал себе мигрантов. Еще один момент: в нашей стране вообще не принято включать в квоту потребность домашних хозяйств в обслуживающем персонале — нянях, сиделках, домработницах. А, к примеру, в Италии заявки домашних хозяйств на мигрантов составляют более половины от всех заявок.
Тогда зачем вообще нужно квотирование, если мы не можем установить точные цифры?
Квоты в принципе неплохой механизм регулирования миграции, но только тогда, когда они могут быть обоснованы. А когда мы не можем их определить, непонятно, зачем это нужно. ФМС, кстати, вообще не сторонник квот: именно потому, что никто не знает, как эти квоты установить. Взгляните на новый закон о регистрации мигрантов из безвизовых стран: квота определена в шесть миллионов человек. ФМС за эту цифру очень много критиковали, заявляли: это не квота, а проходной двор. Но ФМС сделала это для того, чтобы помочь легализоваться всем незаконным мигрантам, ввести их в правовое поле. А таких нелегалов, по оценкам экспертов, от трех до пяти миллионов.
А насколько сейчас регионы зависимы от иностранной рабочей силы?
В зависимость от трудовых мигрантов давно попали Москва, Санкт-Петербург и Ленинградская область. На первом месте здесь, конечно, Москва. Причины — успешно развивающаяся экономика и высокий возрастной уровень населения, которое в огромных количествах выходит на пенсию. Скажем, до 2025 года в Москве только на замену выходящим на пенсию потребуется более трех миллионов мигрантов. В Санкт-Петербурге еще более пожилое население. Если потребности Москвы и Питера в рабочей силе перестанут закрывать иностранцы, эти города просто соберут миграционный потенциал со всей европейской территории России и из Центрального региона. Это значит, что туда поедут работать люди из Самары, Ульяновска, Ростова, Казани. И тогда сами эти города начнут остро нуждаться в мигрантах. А вот южные регионы России от мигрантов зависят намного меньше: численность трудоспособного населения там пока растет.
Цена мигранта
В Ленинградской области официально работающие иностранцы зарабатывают больше, чем местные жители, признали недавно областные чиновники. Что кроется за этой тихой сенсацией — желание заманить в регион дополнительные рабочие руки или желание подстегнуть земляков?
В ответ на лобовой вопрос корреспондента «Огонька» глава областного управления занятости Владимир Рожков с пафосом восклицает: «Мнение о том, что иностранную рабочую силу привозят потому, что им можно меньше платить, устарело!» По его данным, гастарбайтеры зарабатывают от 15 до 25 тысяч рублей в месяц, а то и больше. «Они дисциплинированные и безотказные, вот им и платят, — поясняет Рожков. — Правда, работодатели знают, что такие люди хотят заработать, готовы работать сверхурочно до изнеможения и этим обстоятельством пользуются».
ЗА ЧТО ИМ ПЛАТЯТ
Как утверждает г-н Рожков, острую нехватку трудовых ресурсов выявил экономический подъем в области. Поэтому и была сделана ставка на привлечение неквалифицированной рабочей силы из трудоизбыточных стран СНГ, имеющих безвизовый режим с Россией. В результате сегодня куда ни глянь, всюду работают узбеки, таджики и молдаване: строят дороги, предприятия, коттеджные поселки, управляются с тракторами и техникой, валят и заготавливают лес, трудятся судосборщиками и сварщиками. Местное сельское хозяйство также укрепляют трудолюбивые гости с юга: ухаживают за коровами и овцами в фермерских хозяйствах, обеспечивают уборку урожая с полей.
Другой чиновник Ленинградской области, вице-губернатор Григорий Двас, даже не скрывает от «Огонька», что экономика региона попала в зависимость от приезжих. По оценке г-на Дваса, в регионе трудятся не менее 100 тысяч иностранцев. Проблема лишь в том, что мигрантов нужно узаконить, а их доходы — легализовать. Сегодня эту проблему помогают хоть как-то разрулить изменения в федеральном миграционном законодательстве: появились квоты на иностранную рабочую силу, предприятиям разрешено регистрировать мигрантов по месту работы, люди получают официальные разрешения на труд. «В этом и весь секрет того, как мы узнали о высоких зарплатах гастарбайтеров, — поясняет Владимир Рожков. — Люди получают официальный статус, и у работодателей нет смысла скрывать их доходы. Конечно, это шаг к цивилизованным трудовым отношениям».
Другое дело, что квоты, по мнению чиновника, непомерно малы: за шесть месяцев 2007 года официальное разрешение на работу в регионе получили всего 11 609 гастарбайтеров. На будущий год федеральные власти увеличили квоту для Ленинградской области до 15 009 человек.
НЕ ПАСИ КОЗУ
Независимые эксперты утверждают, что в Ленинградской области не трудоустроено более 53 тысяч местных жителей. Ясно, что трудолюбивые и неприхотливые приезжие не вызывают у них теплых чувств. Жалуются при этом местные жители, правда, не властям, а в другие инстанции.
К примеру, на днях в Гатчинское отделение ДПНИ пришло письмо от жителей поселка Кобралово. Народ жалуется, что на трех предприятиях, где раньше трудились местные, теперь сплошь трудовые мигранты — от фасовщиков до трактористов с водителями. При этом, пишут кобраловцы, в поселке более 200 человек имеют права категории C или тракториста-механика, но директор предприятия «Кобралово» Бронштейн А Я. категорически отказывается принимать на работу местных жителей, ссылаясь на то, что все места заняты «специалистами». Мигранты живут в антисанитарных условиях на животноводческой ферме, а также на территории автопарка и фабрики.
Владимир Рожков, правда, с неофициальными данными по безработице не согласен и утверждает, что благодаря усилиям его ведомства на биржах труда состоит всего чуть более 6,5 тысячи человек. Однако тут же не удерживается: «А вы предложите бывшему трактористу из местных пасти за деньги козу — да он оскорбится! Пьют наши безработные горькую! Поэтому я понимаю работодателей, которые не хотят принимать на работу тех, кто вполсилы работает. Старые предприятия развалились, на селе работы мало, а народ за 20 лет отвык трудиться по восемь часов в день. Он грибов-ягод собрал, рыбы наловил, провода где-нибудь обрезал, сдал на лом — вот и на хлеб с бутылкой. По дачам прошвырнулся. Я бы вообще предложил новый нацпроект — выделять предприятиям из госбюджета деньги на принудительное лечение людей от алкоголизма!»
По мнению Рожкова, сегодня в области другая проблема стоит более остро — нехватка квалифицированных кадров. Под угрозой срыва однажды, например, оказался итальянский инвестиционный проект: кадровики не могли найти 20 с лишним человек для работы на фирме по выпуску водонагревательных приборов. «На всех новых предприятиях области работают в основном наши специалисты, ленинградцы, из иностранцев там разве топ-менеджеры, — говорит чиновник. — Что касается мигрантов из стран СНГ, то они заняты тяжелым, неквалифицированным трудом, а наш человек предпочитает что-нибудь полегче».
НА ТРУДОВОМ ФРОНТЕ
Рустам Сайлов из Куйбышевского района Курган-Тюбинской области Таджикистана — старший в бригаде из пяти человек, укладывающих плитку в офисных помещениях строящегося стекольного завода. Жизнь на этой новостройке, развернутой во Всеволожском районе, просто кипит: китайцы стены выравнивают, украинцы из Запорожья штукатурят начисто, узбеки из-под Андижана пол заливают. Группа жгучих черноусых брюнетов отделывает стены гипроком — правда, они оказались россиянами. «Мы куряне, — запальчиво протягивает паспорт с отметкой о прописке в Курской области азербайджанец Музади Мустафаев. — Сюда приехали на летние заработки, а так лет тридцать живем в России, после армии женились, да так и осели». Куряне заработками довольны, правда, ворчат, что справка о разрешении на работу дорогая. «Я россиянин, а с меня девять тысяч берут! — возмущается Музади. — А может, я завтра ушел, девять тысяч не заработал и кто мне этот девять тысяч вернет?» Правда, признает он, иностранцам тяжелее: «С них 20 тысяч за справку берут — с каждого!»
А вот Рустам Сайлов не горячится, на дорогую справку не жалуется — готов на нее молиться: «Есть разрешение на работу — какие вопросы? Дома совсем работы нет. Иногда нас кидают, за работу денег не платят, но на этом заводе начальники честные».
В таджикском селении, где живет Рустам, выращивают хлопок. Но работать на полях могут только родственники владельцев этих плантаций. Своей земли у большинства нет — ее скупили, по словам Рустама, прокуроры и министры. Семьи многодетные, у каждого из мужчин его бригады (они все друг другу дядья, братья или на худой конец племянники) по двое — четверо детей. Рустам удивляется, как это в деревнях Ленинградской области взрослые люди живут за счет пенсий стариков. «На пенсию наших родителей не проживешь, это 20 рублей русскими деньгами», — тихо произносит он.
Впятером Сайловы снимают однокомнатную квартиру на окраине Петербурга, а на работу приноровились ездить на бесплатном «подкидыше», который доставляет людей до нового торгового комплекса близ кольцевой автодороги, недалеко от завода. За жилье платят 8 тысяч рублей в месяц. «Мы не пьем, не курим, только работаем и деньги домой посылаем», — говорит Рустам.
Выходных у этих ребят нет: по субботам и воскресеньям они халтурят на другой стройке, хватаются за любую подработку. На жизнь себе каждый оставляет по 2 — 3 тысячи рублей — им хватает. Здорово выручают дешевые «дошираки», но иногда эти крепкие мужчины позволяют себе и мясо. На жизнь не жалуются, разве что на милицию. «Только увидят, деньги берут, — не выдерживает один из Сайловых, молча шпаклюющий швы во время беседы старшего брата с корреспондентом «Огонька». — 300 рублей отдай! Справка ест, регистрация ест, а он все равно берет…»
НАТАЛЬЯ ШЕРГИНА, Санкт-Петербург — Ленинградская область
ДОСЬЕ
Более 20 млн мигрантов ежегодно приезжают в Россию
50 млрд долларов в год (3,8 процента) — вклад мигрантов в ВВП России
20 млрд долларов — совокупный годовой заработок мигрантов, работающих в России
Более 13 млрд долларов вывезли мигранты из России в 2006 году
60 — 70 процентов заработка мигранты отправляют на родину
Источник: Федеральная миграционная служба