Сразу в нескольких газетах на минувшей неделе — сенсация: по данным прокуратуры столичного Юго-Западного округа, в Москве в середине апреля задержаны двое 18-летних — ученик художественного училища Артур Рыно и Павел Скачевский, студент университета физкультуры. Следствие полагает, что именно они совершили нападение на Карена Абрамяна: десятки ножевых ранений, пострадавший скончался на следующий день. И главное: на прошлой неделе Артур Рыно якобы признался следователям в совершении 37 убийств за последние 9 месяцев. Жертвы — только кавказцы и выходцы из Средней Азии, 17 из них Рыно будто бы убил сам, остальных — вместе со Скачевским. Что называется, чистосердечно.
Смутило два обстоятельства. Первое: Скачевский не признался ни в чем. Второе: в «признаниях» Рыно фигурировала дата первого убийства — 21 августа, день взрыва на московском Черкизовском рынке. Несложные подсчеты показывают: если это так, то Артур убивал по человеку в неделю. Никакому Чикатило такие «темпы» не снились.
— Комментарии не даем, дело забрала прокуратура Москвы, — сказали «Огоньку» в Юго-Западной окружной прокуратуре Москвы.
— Официально ничего сказать не можем, идет следствие. Однако про 37 убийств и признания Рыно — если неофициально… похоже, чушь полная, — поделились в пресс-центре столичной прокуратуры. Примерно такое же заявление, только в более мягкой форме — «источники в прокуратуре г. Москвы не подтверждают факт признательных показаний Артура Рыно; идет проверка причастности к 31 убийству и 12 нападениям», — в конце прошедшей недели появилось на новостных лентах. Обвинение же Рыно и Скачевскому предъявлено по делу об убийстве Абрамяна — пока что по нему одному.
Как и его подельник, Артур Рыно не был ни скинхедом, ни членом какой-либо иной экстремистской группировки. Эсэсовских и прочих характерных для этой братии татуировок не носил — да и ничего криминального в его поведении почти не замечалось. Короче, просто будущий художник, приехавший в Москву из Екатеринбурга в прошлом году, поступивший в училище прикладного искусства, первокурсник. Чтобы — как уверено следствие — прервать свою карьеру убийством «нерусского». Тридцати семи ли человек, тридцати одного ли или же «просто» одного человека — уже неважно: черта, по мнению прокуратуры, пройдена.
МАМА
Светлана Рыно воспитывала сына одна: отец разбился, когда сыну было три года. Жили небогато — снимали квартиру в отдаленном районе Екатеринбурга. Светлана — художник; как говорят, очень хороший. Работала методистом в отделе культуры Екатеринбургской епархии РПЦ. Параллельно Светлана преподавала рисование и ИЗО в нескольких школах — в одной из них даже организовала собственную арт-студию. «Крутилась как могла, все в дом», — говорят соседи.
Татьяна Сурмятова, директор школы № 148 (здесь Артур Рыно учился с 5-го по 9-й класс):
— Запомнился Артур тем, что часто ломал руки, за четыре года — не меньше четырех раз. Один раз сломал и очень долго ходил в гипсе. Я удивилась, спросила: «Почему до сих пор не сняли?» — Артур ответил, что они потеряли полис, поэтому он не может пойти в больницу. В итоге пришлось вызывать маму, просить, чтобы она восстановила полис и отвела Артура к врачу. Маму приходилось вызывать несколько раз еще и из-за того, что Артур пропускал занятия. А он и без того учился слабо…
Екатерина Зырина, классный руководитель Рыно в гимназии № 166 (10 — 11-й классы):
— Учился плохо, да, тройки сплошные; очень много пропускал. Не знаю теперь, болел он или прогуливал, но мама всегда была в курсе и приносила справки. Перед его выпуском Светлана — она работала и у нас, педагогом допобразования, — ездила в Москву и узнавала, где он может продолжить учиться. Видно было, что мама очень стремилась в Москву и хотела взять с собой сына. Может, хотела увезти его от чего-то…
Александр Толкачев, директор Московского художественного училища прикладного искусства (бывшее училище им. Калинина):
— Мама у него — очень талантливая и активная женщина. Настоящий подвижник, владеет ценнейшим фондом фотографий по теме российской истории, организовывала выставки и ребят из нашего училища туда водила на экскурсии... Но авторитарная: сначала вместе с сыном в нашем общежитии поселиться хотела, когда Артур поступил. Мы не разрешили, конечно.
* * *
Сама Светлана Рыно просто отключает мобильный, когда слышит любую просьбу рассказать о сыне. По свидетельствам тех, кто знает ее, «она положилась на волю Бога — как решит, так и будет».
«СТРАННЫЙ, ДОБРЫЙ МАЛЬЧИК»
За шесть последних лет перед переездом в Москву Артур Рыно сменил три екатеринбургские школы. В первой — с углубленным изучением английского языка — ему оказалось слишком тяжело учиться.
Татьяна Сурмятова, директор школы № 148:
— Артур был странным ребенком, но точно не жестоким. Я до сих пор его помню: высокий нескладный подросток, тихий и необщительный. Но в нем не было агрессии и жестокости. Знаете, дети бывают жестокими в школе: дерутся, бьют друг друга. Артур таким не был…
В десятом классе Рыно перешел в другую школу, но проучился там всего месяц.
Галина Маврицкая, директор школы № 119:
— Он пытался подружиться с ребятами, найти с ними общий язык — но ребята его не поддерживали и не принимали. В итоге возникла конфликтная ситуация в классе, и Артуру пришлось уйти. Он в самом деле производил впечатление немного неадекватного, странного ребенка…
Екатерина Зырина, классный руководитель, гимназия № 166:
— Артур сидел всегда один на последней парте. Класс был гуманитарным: 17 девочек, он — единственный мальчик. Коллеги предлагали перевести его в другой класс, но мама была против. После занятий Рыно сразу уходил. Класс был очень дружный: они часто встречались после уроков, ходили вместе на дискотеки. А Артур ни в каких мероприятиях участия не принимал. Он производил впечатление интеллигентного, доброго мальчика. Не был наглым, не был развязным. К тому же мама всегда была рядом…
Галина, соседка семьи Рыно, Екатеринбург:
— Друзей Артур к себе не водил — да и непохоже было, что у него вообще есть друзья. Он умел готовить, даже сам консервировал овощи. Часто сидел с маленькими соседскими детьми. Да и мы сами ему иногда детей оставляли: доверяли…
Марта Абрамян, вдова убитого Карена Абрамяна:
— Что касается признаний в тридцати семи убийствах… конечно, могли повесить на него что-то нераскрытое. Хотя глядя на этих ребят — на Рыно и на Скачевского, который с ним был, — вполне можно предположить, что они убили всех этих людей.
Мария (имя изменено), студентка третьего курса Московского художественного училища прикладного искусства:
— Мальчик добрый, спокойный, адекватный, веселый. Положительный. Не верю, что он кого-то мог убить — как раз мог взять на себя чужую вину.
ПЕРВЫЕ СИГНАЛЫ
Екатерина Зырина, гимназия № 166, Екатеринбург:
— Когда Рыно учился в выпускном классе, он подрался с кем-то. В итоге — травма головы. Экзамены потом сдавал в щадящем режиме: только изложение и алгебру. Сейчас вот вспоминаю его, складываю все в единое целое и думаю — наверняка что-то послужило толчком. Не зря он и платок на голове носил, не просто так побрился наголо — был такой случай, прямо перед последним звонком; мы в шоке были. А до того вдруг стал ходить на занятия в черной повязке на голове и в черных перчатках без пальцев…
Александр Толкачев, директор училища прикладного искусства, Москва:
— Несколько раз преподаватели забегали в учительскую, чтобы срочно найти обезболивающие таблетки для Артура — его мучили приступы головной боли. Про «понаехавших» — высказывался, да. Но без злобы, без жестокости…
Похоже, никто не знал о том, чем Рыно интересовался в жизни, свободной от школы и училища. Одни носили ему справки, другие давали послабления по учебе, третьи просто жалели: «странный», «больной», иногда «добрый» — но почти во всех случаях «безобидный». Во всех — кроме одного.
Иосиф Браславский, преподаватель училища:
— Преподаю с 63-го года, учил всяких ребят. Поколение конца сороковых, — допустим, сорок седьмого года — вообще было просто уголовным. Но желание ударить ученика за грубость возникло у меня только раз. И случилось это в разговоре с Артуром. Я отчитывал его за нарушение правил в общежитии: мальчишки сделали дыру в балконе, чтобы через него можно было залезать внутрь по ночам. А он мне говорит: «Какое твое дело? Я на твоей могиле еще свечку поставлю».
«Я ВСЕ ВИДЕЛА»
Дырка в балконе — важная деталь: общежитие на ночь закрывается, а все убийства, с которыми связывают сегодня имена Рыно и его подельника Павла Скачевского, происходили либо ночью, либо поздно вечером. К последним относится и то убийство, по которому Артуру и Павлу предъявлено официальное обвинение — как неофициально комментируют прокурорские, «там и кровь на их одежде, и орудия преступления, и видеозапись - полный набор». Собственно говоря, именно после нападения на Карена Абрамяна, 46-летнего гендиректора страховой компании, их и взяли в середине апреля. В нескольких километрах от трагедии, произошедшей на глазах жены Карена Абрамяна, Марты. Карен как раз шел домой, когда Марта услышала его крик и подбежала к окну.
Марта Абрамян:
— Я видела все. И слышала, как Карен кричал: «Возьмите деньги, только перестаньте бить ножами!» А им было наплевать, они его просто добивали…
Карен Абрамян скончался на следующий день в больнице, успев рассказать следствию о нападавших.
Марта Абрамян, вдова Карена Абрамяна:
— Дело сначала было в нашей районной прокуратуре, потом передали в окружную, потом — в городскую. Следователи из городской прокуратуры со мной даже не связывались. Так что мне недавно пришлось туда пойти самой. Выяснила, что друг Артура Рыно — Скачевский взял себе адвоката и разрабатывает линию защиты: вроде бы мой муж на него косо посмотрел или что-то не так сказал. В общем, факт личной неприязни, никакого межнационального конфликта. Но какая может быть личная неприязнь? Мой муж — интеллигент до корней волос, миролюбивый человек, любивший жизнь…
Нина (имя изменено), куратор Павла Скачевского в Российском госуниверситете физической культуры:
— Павел окончил школу с золотой медалью, у нас уже полтора года учится, сейчас на втором курсе. У нас, правда, успевал не так хорошо, как в школе: тройки, четверки. Но при этом все сдавал в срок. Специализация Павла — горнолыжный спорт: шесть раз в неделю — заезды, тренировки. Насколько я знаю, он занимался спортом вместе с родителями.
Павел принимал участие в ежегодных московских студенческих играх, последний раз — совсем недавно, за команду университета по горным лыжам. Еще Павел участвовал в детских спортивных соревнованиях — в качестве судьи. Каждый раз организаторы отмечали его судейство как очень хорошее.
Сейчас мы даже поверить не можем в то, что случилось. Мы знали его совсем с другой стороны: очень добрый и отзывчивый парень. В учебе — всегда серьезный и уравновешенный. Он планировал связать свою жизнь со спортом...
Марта Абрамян:
— Среди версий следователи упоминали хулиганство, ограбление — но при муже остался дорогой мобильник, дорогие часы, золотая цепочка, портмоне. Может быть, этих ребят просто раздражало то, что он приехал в Москву, у него свой бизнес, он хорошо живет…
Недавно Марта вновь позвонила в прокуратуру с вопросом, нужна ли какая-либо помощь: все же свидетель. «Спасибо, не надо», — ответили следователи.
Марта Абрамян:
— Я спросила у одного из них, что нам сейчас делать. Он ответил: «Свяжитесь с другими пострадавшими, возможно, наймете общего адвоката для гражданского иска». Я попросила координаты этих людей, родственников погибших. Следователь до сих пор их не дал…
* * *
Не дал, потому что других пострадавших по этому делу, очевидно, нет — и, скорее всего, после опровержения факта признаний Артура Рыно они могут не появиться вообще. Что послужило причиной обнародования сведений о еще тридцати шести «убийствах Рыно», да еще оформленных в «чистосердечном» качестве, — может, излишне торопливое желание доложить о раскрытии громкого дела? Намерение дезинформировать действительных преступников, находящихся на свободе? Или в прокуратуре просто не разобрались в степени адекватности «клиента» и приняли его показания за чистую монету? Точный ответ знают только следователи. Он, впрочем, не так интересен: тридцать семь ли жертв, одна ли — все равно убийца, если следователи суд убедят.
Зато теперь всей стране известно, что только по одной Москве с августа прошлого года — со взрыва на Черкизовском — на балансе у прокуратуры числятся как минимум три десятка дел, связанных с убийствами выходцев с Кавказа и из Средней Азии. И обвинения по этим эпизодам — судя по самой истории с чистосердечным признанием Артура Рыно — реально не предъявлены никому. Кажется, это называется «висяк».
Тридцать с лишним зависших «национальных» убийств. Что с нами происходит?
ПОЗИЦИЯ
Убивают всё больше
ВЛАДИМИР ОВЧИНСКИЙ,
генерал-майор милиции в отставке, доктор юридических наук
Итак, признательные показания Артура Рыно проверяются следствием. Сотрудники правоохранительных органов считают, что в данном случае вполне может иметь место самооговор с целью прославиться в среде скинхедов и других экстремистских групп, проповедующих национальную и расовую ненависть. Такой самооговор, например, сделали в прошлом году члены группы Дмитрия Боровикова, которые взяли на себя наиболее громкие неонацистские убийства, совершенные в Петербурге с 2003 года.
Однако расследуемое в настоящее время прокуратурой Москвы дело так называемого битцевского маньяка Александра Пичушкина говорит о том, что признания Рыно могут оказаться и страшной правдой. Пичушкин после задержания заявил, что убил 61 человека, а собирался убить 64, по количеству клеток на шахматной доске. Пичушкину также сначала не поверили, но к настоящему времени следствие убеждено: именно им убито 50 человек.
И все же в деле Артура Рыно и Павла Скачевского важно не только число убитых людей — 37, 31 либо один человек, Карен Абрамян. Не менее важна сама тенденция, которая заключается в росте насилия на почве национальной и расовой ненависти, увеличении числа экстремистских групп подростков и молодежи, исповедующих ксенофобию, расизм и даже фашизм.
Официальная статистика о насилии над людьми на почве национальной и расовой ненависти далеко не полно отражает объективную ситуацию по понятным причинам: пока в суде не установлены преступники, в статистику не попадают мотивы их действий. Замеры насилия на основе национальной и расовой ненависти по специальным методикам ведут социологи. Так, по данным аналитиков правозащитного центра «Сова», за прошлый год от нападений на почве расовой ненависти в России пострадали 520 человек, 54 из которых убиты. С начала этого года из-за расистских преступлений погибли 30 человек, 193 получили ранения; эти цифры значительно превышают показатели аналогичного периода прошлого года. Нападения, за которыми, как правило, стоят скинхеды, в этом году произошли в 24 российских регионах. Лидирует Москва — в этом году здесь погиб 21 человек, 62 пострадали. В Санкт-Петербурге совершено три убийства, 56 человек пострадали. В Нижнем Новгороде получили ранения более 30 человек.
По официальным данным правоохранительных органов, которые в октябре прошлого года приводились на слушаниях по экстремизму в Совете Федерации, на профилактическом и оперативном учетах состоит 150 экстремистских групп, объединяющих 10 тысяч молодых людей, которые проповедуют ксенофобию и расизм.
По сведениям УФСБ по г. Москве и Московской области и ГУВД г. Москвы, в столице наиболее радикальными из них являются «Русская цель», движение скинхедов с высокоорганизованной иерархической структурой — «Объединенные бригады-88» (несколько ее членов уже осуждены), «Национал-социалистический союз», «Хамерскин», «Московский скинлегион», московское отделение международной организации Blood and honor, так называемые организации националистического толка: «Народная национальная партия» (Иванов-Сухаревский), «Русское национальное единство» (Баркашов), партия «Национальный фронт» (Лазаренко), «Русская национальная партия» (Федоров). В каждой из этих групп — не менее 200 — 250 членов. В Санкт-Петербурге только в одну организацию «Русский кулак» входит не менее 500 человек. Здесь осуждены участники молодежных экстремистских организаций «Шульц-88» и «Кровь и честь». В Нижнем Новгороде в скинхедовскую группу «Север» входит около 300 человек. Относительно крупные группы скинхедов действуют также в Воронеже, Ростове-на-Дону и Волгограде.
Всего, по данным социологов, группы различной численности, которые условно можно отнести к скинхедам, существуют в 85 российских городах. Их в идеологическом плане обслуживают 7 издательств, специализирующихся на выпуске неонацистской литературы, ежегодный тираж которой составляет не менее 500 тысяч экземпляров.
Каковы же причины разрастания ксенофобии, расизма и неонацизма? Убежден, что корни этого — в криминальном эхе межнациональных конфликтов времен распада СССР. Этим эхом пронизаны все гипермиграционные процессы. На сегодняшний день в России официально оформлено на работу 1 млн 150 тысяч мигрантов, большинство — из стран СНГ. Одновременно около 10 млн мигрантов, по данным МВД России, находятся в стране на нелегальном положении. Поэтому не приходится удивляться, что преступления, совершенные самими иностранцами в России с начала XXI века, возросли на 42,6 процента (с 37 тысяч в 2001 году до 53 тысяч в 2006 году), тогда как преступления против иностранцев — почти вдвое, на 88,2 процента (с 8 тысяч до 15,6 тысячи).
Фото: АРХИВ СЕМЬИ АБРАМЯН; ГАЗЕТАТВОЙ ДЕНЬ»