На российские экраны вышел новый фильм Дэвида Линча «Внутренняя империя»
Однажды актриса Лора Дерн («Дикие сердцем») сказала Линчу, что ее муж родом из региона Inland Empire (Внутренняя империя) к востоку от Лос-Анджелеса. «Какое хорошее слово «империя», — ответил он. — И «Внутренняя» мне тоже нравится». Так Линч и назвал свой новый фильм, а Дерн сыграла в нем главную роль. Режиссер имел в голове лишь общий план, сценарий каждой сцены писался прямо перед съемками.
Имея в виду все это (плюс личность самого режиссера, сумевшего на десятилетия озадачить нас вопросом «кто убил Лору Палмер?»), можно предположить, что вышла самая удивительная и труднодоступная картина десятилетия. «Поклонники Линча полюбят ее, остальные, скорее всего, возненавидят», — предупреждают американские пользователи интернета; вторая часть этого утверждения сомнений не вызывает, но первую хотелось бы уточнить.
Если поклонники Линча будут готовить себя к разгадке ребусов, подобных тем, что в «Шоссе в никуда» и «Малхолланд драйв», то очень скоро им придется понять бесплодность усилий. Зрелища, подобного «Империи», не преподносил даже Линч: фильм идет три часа, действие понятно лишь в самых общих чертах, а честнее сказать, непонятно вовсе, но оторваться от него невозможно ни на минуту. И не потому, что там какие-то неземной красоты кадры — по изображению «Империя» скромнее других линчевских картин, а потому, что здесь в полной мере явлено то, что можно назвать магией кино, каким бы истертым ни стало это выражение.
Кажется, Линчу открылась какая-то из кроличьих нор (три кролика, точнее — три человека с кроличьими головами, периодически появляются в кадре), и через эту нору он проник в свое Зазеркалье: туда, где «сегодня» и «завтра» более чем условные категории и где параллельно можно находиться в нескольких временах и пространствах. Это и есть «внутренняя империя» режиссера, но на ее территории он настойчивее, чем когда-либо, ставит стрелочки-указатели на Голливуд. Правда, Голливуд для него — это не столько прославленные павильоны, сколько мир кино как таковой. Лора Дерн играет Никки Грейс — известную актрису, жену богатого и опасного человека. Режиссер с лицом и повадками Джереми Айронса предлагает ей главную роль в фильме, сюжетной основой которого является адюльтер. За день до того, как Никки узнает, что утверждена на роль, к ней в гости приходит соседка (поклонники «Твин Пикса» без труда узнают в ней постаревшую маму Лоры) и сообщает, что завтра уже наступило. А также рассказывает о некоторых событиях фильма, не предусмотренных ни сценарием, ни контрактом. Назавтра действительно раздается долгожданный звонок со студии, а впоследствии события становятся пугающе похожими на фантазии безумной соседки. Неприятный осадок остается в душе и режиссера, и актеров, после того как выясняется, что проект запущен не по оригинальному сценарию: это ремейк какой-то незаконченной германской картины, а незаконченной она осталась потому, что оба исполнителя главных ролей были убиты. А сюжет фильма подсказан польскими цыганами.
После этого известия жизнь и судьба героини Дерн — Никки и героини, которую она играет, — Сюзан начинают пугающим образом сближаться. Никки буквально «совмещается» с Сюзан, кролики открывают свои норы, и блуждающая по Зазеркалью героиня пытается разрешить старые проблемы, корректируя их проекцию в настоящем, и наоборот. Следуя за ней по этой прихотливой траектории, Линч не совершает ни одного неправильного движения, а некоторые его остановки в пути оборачиваются шедеврами. Как, например, сцена, когда раненная отверткой и истекающая кровью Никки слушает разговор двух малолетних бродяг о девушке в белом парике и ее обезьянке, а те не обращают никакого внимания на умирающую у их ног леди.
На родине картине присвоили довольно суровый ограничительный прокатный рейтинг: жестокость, обнаженка плюс значительное использование иностранных языков. Но и без того было ясно, что кино ограниченного пользования. И безграничных возможностей.
Между прочим, Лора Дерн утверждает, что сам Линч верит в разум зрителя куда больше, чем критики: «Он из тех режиссеров, кто верит в интеллект аудитории, в то, что зрителю хватит ума разобраться в фильме и считать его смыслы». Но сам Линч чувствует дискомфорт, когда речь заходит о смыслах. «Лучше не знать, что означают те или иные события. Иначе вы просто будете бояться жить. Психология разрушает тайну, сводя ее к неврозам».
Отношения Линча с реальностью столь своеобразны, что иногда становятся темой для анекдотов (абсолютно правдивых). Вот один из них. С будущей женой Изабеллой Росселлини Линч случайно встретился в 1986 году в ресторане, и общий приятель их познакомил. Росселлини была уже всемирно известной моделью, но Линч об этом, конечно, не догадывался. Как и о самом факте ее существования. «У вас совершенно европейский тип красоты, — сделал он комплимент Изабелле. — Вы могли бы быть дочерью Ингрид Бергман». «Идиот! — воскликнул приятель. — Она и есть дочь Ингрид Бергман!» Фантазия Линча угадала и предвосхитила реальность. Именно это и происходит в каждой его картине.
Фото INLANDEMPIRECINEMA.COM