Разработанный департаментом корпоративного управления Министерства экономического развития и торговли закон против рейдеров должен равно защитить и собственника, и мелкого акционера, объяснил «Огоньку» советник министра Юрий ЛЮБИМОВ
— Эпоха рейдерских захватов пришла на смену более диким способам передела бизнеса. Сначала был бандитский способ отъема собственности, когда просто приходили с бейсбольными битами и забирали предприятие. Потом стали отнимать бизнес через процедуру банкротства. Захватчики, как правило, искусственно создавали у компании задолженность и в рамках судебной процедуры перехватывали контроль. Ситуацию удалось переломить только с принятием последнего закона о банкротстве. Количество банкротных дел сократилось почти на порядок. Теперь у нас рейдерство. В целом, как ни смешно звучит, более цивилизованный способ отъема предприятия.
Это как в медицине, когда после того, как врачи побеждают одну страшную болезнь, сразу же появляется другая?
Я думаю, что передел собственности на том историческом этапе, на котором мы находимся, неизбежен. Какой-то передел собственности всегда происходит. Сейчас мы проходим рейдерский этап, потом, когда рейд будет сделать труднее, захваты станут еще более тонкими, изощренными. Государство укрепляется, и тот беспредел, который был в 90-е годы, сейчас невозможен.
Иногда при рейдерстве используются откровенно криминальные схемы, которые связаны с подделкой документов, с кражей реестров, блокированием доступа акционера на собрания. Здесь юридические методы стыкуются с методами мошенническими и даже силовыми. Классический пример рейдерской техники — проведение акционерного собрания в месте, где сложно определить адрес. Например, есть здание с 15 корпусами, вы назначаете собрание в том месте, которое никто, кроме вас, быстро не сможет найти. А когда наконец акционеры добираются до места проведения собрания — уже все случилось. Иногда просто не пускают акционера в здание. Или пропускают, он регистрируется, а в само помещение, где идет собрание, не пройти. То есть акционер зарегистрирован, а почему он не проголосовал — не ясно. Пустые листы часто присылают вместо извещений. Это способы, которые граничат с преступными. Но при этом захватчики предприятий вынуждены опираться, хотя бы формально, на действующее законодательство.
Думаю, что следующим этапом рейдерской борьбы будет использование еще более тонких способов захвата. Я, например, уверен, что мы на пороге использования механизмов интеллектуальной собственности. Уже сейчас это происходит. Например, захват чужого товарного знака. Регистрируется товарный знак, сходный с уже существующим до степени смешения. Этот товарный знак удалось зарегистрировать через Роспатент. И рейдер начинает предъявлять предприятию многомиллионные иски. Могут быть более тонкие захваты — связанные с кражей чужих технологий и предъявлением исков к правообладателю. Сейчас управление экономикой происходит через управление интеллектуальной собственностью. На этом строится и глобальная экономика, и современная мировая торговля.
Так все-таки какие «дыры» в законодательстве залатал новый закон?
Этот законопроект принимался как один из шагов по изменению нашего корпоративного законодательства. Мы на нем не собираемся останавливаться и хотим привести наше законодательство в соответствие с реалиями современного корпоративного права. Этот антирейдерский закон — «скорая помощь».
Во-первых, все корпоративные споры передаются в компетенцию арбитражных судов. Сейчас есть система общих судов, которые замыкаются на Верховный суд, и есть система арбитражных судов, которая рассматривает коммерческие споры. Понятно, что подавляющая часть рейдерских захватов осуществляется в рамках арбитражной системы.
Но есть споры, которые формально не являются экономическими, но могут оказать влияние на ход корпоративного разбирательства. Например, трудовые споры, иски акционеров, направленные на передачу реестра от одного регистратора к другому, признание недействительным решения совета директоров о созыве собрания акционеров. Понятно, что, с точки зрения рейдера, суд общей юрисдикции — это более благоприятная среда для захвата.
Рейдер, когда планирует атаку, предпринимает целый комплекс действий. И один из фронтов — инициирование процессов в судах общей юрисдикции. Представьте, у вас московское предприятие, и где-нибудь в региональном суде общей юрисдикции принимается решение об аресте ваших акций. И утром из газет вы узнаете, что уже не контролируете компанию. Поэтому в законопроекте сделана попытка передать все корпоративные споры в арбитражные суды.
Но даже если корпоративные споры рассматриваются в арбитражных судах, действующая система правил не является совершенной. Она позволяет рассматривать дела, связанные со спорами вокруг одного предприятия, в разных судах. Вы можете получить решение по предприятию, которое находится в Москве, из какого-нибудь регионального суда. И может оказаться, что атакуемое предприятие об этом решении не знает вообще. Поэтому вторая идея — перенос всех споров, связанных с деятельностью этого предприятия, в арбитражный суд по месту его нахождения.
А если рейдер зарегистрирует предприятие по другому адресу? И будет вести дела об отъеме оттуда?
Это трудно. На это нужно согласие собственника. Или рейдеру придется пойти на подделку документов.
Еще один очень важный сюжет — обеспечительные меры. Мы предлагаем, чтобы введение мер по обеспечению исков в рамках корпоративных споров допускалось только арбитражным судом по месту нахождения юридического лица. Это касается, например, запрета голосовать акциями, в отношении которых идет спор. Представьте: какой-нибудь региональный суд выносит решение, что вы не можете голосовать своими акциями. В Москве решение исполняется, за это время рейдеры проводят собрание и изымают ваш пакет.
Еще один блок предложений: меры, связанные с информированием предприятия о том, что против него ведется корпоративная война. Одно из преимуществ рейдеров — внезапность нападения и неведение собственника. Вы узнаете, что конфликт инициирован и решение состоялось, уже из вынесенного решения. Поэтому любое заметное движение, которое происходит в суде, должно быть известно компании.
А суды будут заниматься информированием компаний? Они скажут, что у них кадров нет, денег нет.
Тут палка о двух концах. Те же рейдеры заваливают суды делами. Ведь любой корпоративный спор — это десятки дел. Проще выстроить систему, которая будут защищать собственников. Это одна из главных задач правосудия — защищать собственность.
Еще одно новшество законопроекта — осторожная попытка ввести институт коллективных исков. Это институт, который позволяет соединить воедино требования множества истцов. Если у вас одна акция, вы не пойдете в суд — слишком высоки издержки. А по новому законопроекту вы можете присоединиться к другим акционерам. Это создает эффективный механизм для защиты прав миноритарных акционеров. В качестве общей категории институт коллективных исков в нашем законодательстве не разработан. Эти иски активно используются на Западе, например для защиты интересов потребителей.
То есть законопроект защищает не только собственника, но и рядового акционера. Который, кстати, может оказаться и рейдером.
Возможность объединиться миноритарным акционерам для защиты своих интересов — такой возможностью трудно злоупотребить. Не думаю, что рейдеры смогут этим воспользоваться.
Еще одно важное положение нового законопроекта — хотя бы в области корпоративного права перейти от системы сугубо формальных исков к искам по существу.
Что это означает? У нас, если кто-то отнял у вас бизнес, вам, чтобы его вернуть, надо предъявить 150 исков в 35 судах по разным элементам этого захвата. В одном суде оспорить эмиссию, в другом — решение о выпуске бумаг, потом — решение совета директоров, 25 сделок по продаже акций. В английском суде вы просто говорите — вот он, злодей, украл у меня бизнес. В одном-единственном иске указываются все обстоятельства, которые к этому привели.
Это новое положение имеет очень большое значение для корпоративного права. Потому что корпоративное право шире отношений между акционерами и юридическим лицом. Сейчас любой корпоративный спор — спор за активы. Поэтому важно, чтобы суд принимал решение не по отдельным этапам, а по сути — кому из участников спора передать актив.
Тут еще один важный момент — если мы не перейдем к рассмотрению споров по существу, то просто передадим споры по поводу российских активов в иностранные суды. Не секрет, что большое количество споров за российские активы уже сейчас рассматривается в иностранных судах. Понятно, что большинство активов в России контролируется через офшорные компании, и это позволяет перенести спор за границу. Отчасти это связано и с тем, что многие предприниматели не доверяют отечественной судебной системе. Но одной из причин является и то, что процесс построен так, что вам, чтобы одержать стратегическую победу, приходится одержать несколько десятков тактических побед. Я думаю, что другого пути, кроме рассмотрения дела, по сути, у нас нет. Что делать рейдеру в процессе, где два предпринимателя судятся за актив? Для него здесь нет пространства.
Почему у нас такая странная практика — рассматривать дела не по существу, а формально? Как она сложилась?
Я думаю, это проблема ментальности. У нас формальная правда имеет больше значения, чем реальная. Часто видим: происходит беззаконие, но выходит человек и с чистыми глазами говорит, что формально он прав.
КРАТКИЙ СЛОВАРИК РЕЙДЕРА
Blackmail — обычный шантаж и другие уголовные преступления. Например, избиение директора предприятия или похищение его родственников.
Greenmail — корпоративный шантаж, который проводится под предлогом защиты мелких акционеров. Цель — парализовать работу предприятия.
Болото («ежики») — мелкие (миноритарные) акционеры предприятия-жертвы.
Все в сад — распродать активы предприятия.
Вынос гены — завершающий этап захват-мероприятия, заключается в силовом выдворении из кабинета генерального директора.
Лечь под «белого» — защитный ход владельцев компании, при котором они находят себе спасителя: либо административный ресурс, либо стратегического инвестора (от англ. white knight — белый рыцарь).
Мажоры — мажоритарные (крупные) акционеры.
Мойдодыр — мероприятия по восстановлению репутации рейдера.
Пионеры — сотрудники силовых подразделений, осуществляющие захват предприятия.
Пировать — проводить PR-кампанию против предприятия-жертвы.
Прокладка (или помойка, она же мартышка) — подставная фирма, которую рейдеры используют для разовых операций.
Пылесос — скупка акций у трудового коллектива.
Рвать оффер — скупка акций на бирже по любым ценам.
Спилить фарш — продать основной актив предприятия через подставные фирмы.
Терпила — директор, пострадавший от захвата предприятия.
Фото: АНДРЕЙ НИКОЛЬСКИЙ; АЛЕКСЕЙ ДРУЖИНИН/PHOTOXPRESS.RU