Девушки в традиционной исламской одежде строятся ровными рядами перед госучреждениями и вздымают над головами транспаранты «Ядерная энергия — наше неотъемлемое право!». Колонны школьников с флагами шагают по улицам. Студенты окружают «живой цепью» здание Организации по атомной энергии Ирана и скандируют: «Смерть Великобритании!» и «Смерть США!» Телевидение дает прямые включения с митингов и репортажи с ядерных объектов страны. Звуковое сопровождение под стать событию: патриотические песни времен революции 1979 года…
В понедельник на прошлой неделе Исламская Республика Иран впервые отметила свой новый праздник — Национальный день ядерных технологий. Гвоздем программы стала торжественная церемония в Центре по обогащению урана в Натанзе — важнейшем ядерном объекте страны. А главной новостью, которую уже неделю обсуждает весь мир, — сообщение главы иранского атомного ведомства (ОАЭИ) Голяма Реза Агазаде о переходе страны к «промышленному производству ядерного топлива». Не вдаваясь в подробности, этот факт подтвердил и президент Махмуд Ахмадинежад.
Но вот секретарь Высшего совета национальной безопасности (ВСНБ) Али Лариджани — он, как известно, отвечает за все переговоры по иранскому «ядерному досье» — высказался уклончиво. На вопрос о том, начал ли Иран и в самом деле загрузку гексафторида урана в три тысячи центрифуг в Натанзе, он лаконично заметил: «Да, мы загрузили газ». А когда журналисты принялись уточнять количество центрифуг для обогащения урана, «главный переговорщик» дипломатично ушел от ответа, посоветовав обратиться к руководству иранского атомного ведомства. Увы, и его глава уточнять количество центрифуг не стал, пояснив, что «на эту тему возникнут спекуляции, особенно в зарубежных СМИ».
Прояснять ситуацию пришлось его заму. Мохаммад Саиди пообещал, что цифра станет известна после того, как Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) представит свой доклад по «иранскому досье». Но дал понять: стадия промышленного обогащения урана еще не означает, что в Натанзе установлены три тысячи центрифуг.
Цена технического вопроса высока: число центрифуг — важнейший показатель развития ядерной программы страны.
Международные эксперты предупреждают: запуск каскада из трех тысяч центрифуг позволит иранским специалистам получить уже через 9 — 11 месяцев первые 25 килограммов высокообогащенного урана. Этого количества хватит как минимум на один ядерный боезаряд.
Вообще Национальная ядерная программа Ирана предусматривает запуск в эксплуатацию 50 — 60 тысяч центрифуг, которые должны обеспечить ядерным топливом 20 иранских АЭС (столько в соответствии с решением меджлиса планируется построить за 20 лет). Мирный характер программы призваны подтвердить и слова официальных лиц о том, что Иран не отводит ядерному оружию никакой роли в своей оборонной доктрине. Так, духовный лидер и руководитель Исламской Республики аятолла Али Хаменеи не раз заявлял, что применение атомной бомбы запрещено исламом. Вообще, здесь любят подчеркивать, что вооруженные силы страны не нуждаются в ядерном оружии, а их мощь основывается на вере.
МАГАТЭ пока не нашло фактов, которые бы опровергали мирную направленность ядерных усилий Ирана. Но до сих пор не может восстановить в исторической перспективе полную картину, масштабы и характер программы. Следовательно, по-прежнему «не может дать никаких гарантий отсутствия в Иране незаявленного ядерного материала и незаявленной ядерной деятельности, а также исключительно мирного характера иранской ядерной программы».
Дополнительные вопросы связаны с тем, что планы Тегерана несколько отличаются от их реального воплощения. Так, объявленный ранее властями тендер на строительство новых АЭС пока не объявлен, а завершение сооружения Бушерской АЭС откладывается из-за финансовых разногласий сторон.
В этом контексте заявления 9 апреля о переходе к промышленным масштабам обогащения урана поставили больше вопросов, чем дали ответов. Что касается количества центрифуг, то гендиректор МАГАТЭ считает: пока Иран располагает лишь сотнями. Зато теперь необходимо, например, разъяснить, почему страна, которая называет себя членом МАГАТЭ, ставит этот международный орган перед фактом начала промышленного обогащения урана, так и не ответив на его претензии.
Неясно и то, почему страна, не обладающая на данный момент ни одной действующей АЭС, спешит войти в число стран — производителей ядерного топлива. Зачем Ирану торопиться получить ядерное топливо, которое может быть востребовано энергетикой страны еще очень не скоро?
Ну а самый актуальный вопрос звучит так: чего добивается Тегеран, игнорируя призыв приостановить работы по обогащению урана, содержащийся уже в двух резолюциях СБ ООН? Ведь чем более близкой перспективой будет казаться появление у Ирана атомного оружия, тем больше аргументов у сторонников военного решения иранской ядерной проблемы.