Мой папа мечтал, что хотя бы один из его сыновей станет строителем. Сам он всю послевоенную жизнь строил каналы и гидростанции. Сделал в жизни многое из того, что хотел сделать, но вот с профессией сыновей у него не получилось: я и не пытался, а старший брат, проучившись три курса в строительном, бросил и занялся делом, которое любил.
До конца своих дней папа нет-нет да и напоминал нам о том, что свой кусок хлеба мы могли бы зарабатывать, на его взгляд, правильней. И, честно сказать, разные профессии разделяли нас больше, чем разница в возрасте.
Я вспоминаю своих друзей. Почти все они зарабатывают на жизнь иначе, чем их родители: у одного отец был офицер и у другого — офицер, у третьего — химик, у четвертого — инженер…
В Узбекистане, где я провел посленовогоднюю неделю, с грустью думаешь об этих разорвавшихся профессиональных ниточках: от матери — к дочери, от отца — к сыну. Там, в стране, живущей пока тяжело и небогато, тебя многое поразит. Одно из удивлений — передача профессии. У банщика за стойкой огромный портрет: «Мой дедушка. Здесь работал». В маленьких кузницах — отцы с сыновьями, в мастерских сразу три поколения — вышивальщицы, золотошвеи… То, что умели их деды и бабушки два и три века назад, перешло к сегодняшним на кончиках пальцев.
В Бухаре показали: это улица стегальщиков одеял, тут — мебельщики, там — портные, а дальше в переулке испокон веку живут омывальщики покойников.
В Самарканде бывший секретарь горкома рассказал, как в конце 80-х решили откликнуться на всесоюзную моду на кооперацию и создать из тех, кто печет лучшие в стране самаркандские лепешки, показательный кооператив. Не получилось, отказались работать вместе: семья семье секрет не выдаст.
А и весь секрет: учи сына и дочь тому, что умеешь сам, и они уже в жизни не пропадут.
До встречи!