Это продолжалось двенадцать часов. Альбион продемонстрировал всю свою туманность. Когда я, подъехав к аэропорту, вышел из автомобиля, я сразу потерял из виду и водителя, и машину со своей сумкой. Туман приходилось разгребать руками.
Но это не помогало. Наш рейс отложили сначала на два часа, потом на четыре, потом сразу на восемь. Телекомпания BBC транслировала происходящее в прямом эфире под шапкой «Хаос в Хитроу».
На самом деле хаоса на было. Было, правда, много людей. Несколько десятков тысяч человек не могли разлететься по миру. Аэропорт, который принимает по 80 — 100 машин в час (и столько же отправляет), за первые несколько часов хаоса в Хитроу не поднял в воздух и не посадил ни одного самолета.
Но нельзя сказать, что все эти люди не могли найти себе места. Поразительно, но аэропорт с его несколькими терминалам, каждый из которых в три раза больше международного Шереметьево, смог переварить всех этих людей. Оказалось, что бесчисленные бары, кафе, рестораны, магазины и туалеты рассчитаны именно на такое количество пассажиров. Когда в одном баре сидеть было уже неприлично, потому что есть и пить было уже невозможно и по счету было уже давно заплачено, я переходил в соседний, поближе к телевизору, где должны были уже показывать футбол с участием «Арсенала», но не показывали, потому что инспектор и судья из-за тумана в сердцах отменили игру. Я мигрировал по терминалу № 1, от баров к магазинам и обратно, много часов, пока в Хитроу все-таки не приземлился самолет нашей многострадальной авиакомпании. Объявили посадку на рейс и номер выхода, у которого она начиналась. Подойдя туда, я увидел несколько десятков соотечественников. Они стояли тут насмерть. Только тут я с удивлением понял, что ни одного из этих людей я за все эти часы не видел ни в одном из баров. Ни в одном, хотя люди в нашем терминале вообще-то примелькались друг другу.
— Послушайте, — спросил я одного из стоявших в очереди на посадку, — где вы были-то все это время? Я вас не видел.
— Я вас тоже, — с неприязнью ответил он.
— Может быть, это вас куда-то отвезли централизованно? — допытывался я.
— Да нет, — раздраженно ответил он. — Тут мы и были. Ходили от выхода к выходу. Наш выход искали.
— Все вместе?! — потрясенно спросил я.
— Ну как?.. — пожал он плечами. — Не все. Человек 25 нас было.
— Но зачем?! — переспросил я. — Ведь на всех этих табло, которые в каждом кафе, написано, что рейс задерживается. Нет и не может быть выхода!
— Почему вы так думаете? — спросил он.
— Потому что посадки нет, — разъяснил я ему.
— Всегда есть выход, — разъяснил в свою очередь мне он. — Вот мы его и искали. А то мы знаем, как это бывает и что они на этих табло пишут. Напишут, что вылет задерживается, а на самом деле посадка уже закончится.
— И что, так все это время и ходили? — упавшим голосом еще раз переспросил я, хотя все было уже ясно.
— Ну и нашли выход же в конце концов! — засмеялся он.
И в самом деле, русский человек отличается не только тем, что всегда ищет выход, но и тем, что в конце концов находит его.
Несколько англичан-то все-таки опоздали на этот рейс.