— Прежде всего я испытываю волнение, потому что это будет не первая моя поездка в Россию, но первый визит в качестве премьер-министра, — начал разговор господин Ольмерт, — к тому же не я один, а многие израильтяне, в том числе и мой отец, имеем российские корни. Хотя моя мать была с Украины, из Одессы, но мы все воспитывались в атмосфере российской культуры, российская культура господствовала дома. Мой отец цитировал наизусть Пушкина и Чехова…
Господин премьер-министр, если можно, перейдем к мировой политике. Как в Израиле отреагировали на северокорейские ядерные испытания?
Вообще, это очень опасно, когда ядерное оружие попадает в руки безответственных, антидемократических режимов. Нужны чрезвычайные усилия для того, чтобы не допустить распространения ядерного оружия. Это верно для Северной Кореи, а еще более это верно для Ирана. Потому что Иран — это экстремистское фанатичное государство, президент которого не стесняется заявлять перед лицом всего мира, что Израиль не имеет права на существование. И когда такое государство создает ядерное оружие, а также создает баллистические ракеты-носители (мы все это знаем), никто не имеет права говорить, что все утрясется, все будет в порядке.
Ваши противники говорят, что вы радикально настроены против Палестины.
В первую очередь палестинцы должны признать право Израиля на существование, должны отказаться от террора и должны уважать все те соглашения, которые были подписаны между нами и палестинцами. Речь идет о дорожной карте, в которой прописаны принципы и пути создания палестинского государства. Я готов хоть сегодня, хоть завтра сесть за стол переговоров с Абу Мазеном без каких-либо предварительных условий. У нас есть о чем поговорить прямо сейчас. Но вы видите, что происходит на палестинской стороне: сейчас у них есть правительство ХАМАС, которое является правительством террора и указанные принципы не принимает. Буквально три дня назад их премьер Исмаил Хания сказал, что они никогда не согласятся на существование Израиля. Даже если Израиль отойдет к границам 1967 года, они и тогда Израиль не признают. При этом Исмаил Хания считается наиболее умеренным деятелем ХАМАС, потому что Халед Машааль (политлидер ХАМАС. — Ред.), который сидит в Дамаске, он еще более экстремистски настроен. Конечно, мне сложно сейчас сказать, каков будет график, расписание процесса создания палестинского государства, но Израиль в любой момент готов возобновить переговоры с палестинцами на принципах, признанных мировым сообществом.
Согласны ли вы с последними оценками ближневосточной ситуации, данными российскими политиками и специалистами?
Если вы имеете в виду Евгения Примакова, то есть люди, которые имеют привилегию постоянно совершать ошибки в анализе ближневосточной ситуации, а Примаков известен этим еще и в прошлом. Я думаю, что его нынешние оценки тех процессов, которые идут здесь, также не точны. Прежде всего то, что произошло летом между нами и «Хезболлой». Я напомню вам и напомню Примакову, что 12 июля, когда начались боевые действия, «Хезболла» тогда господствовала в Южном Ливане, они имели там массу опорных укрепленных пунктов и первые начали военные действия, которые потрясли весь регион.
Хотел бы подчеркнуть, что мы воевали против «Хезболлы», а не против Ливана. Вы из собственной истории можете понять, что воевать против государства проще, чем против террористических организаций. У вас на Кавказе погибло много солдат, не пропорционально много. И тот, кто неправильно трактует наше противостояние с «Хезболлой», совершает трагическую ошибку. Что касается вопроса трактовки Примаковым проблемы ракет и защитного забора. Так вот, в частности, «Хезболла» выпустила 4000 ракет по израильской территории, в результате погиб 41 мирный житель. Но один теракт, который совершил один смертник в Нетании, привел к почти сравнимым жертвам. Было несколько десятков таких терактов, поэтому мы должны дать оборонительный ответ как против террористов-самоубийц, так и против ракет. Защитный забор строится против проникновения террористов. Я думаю, что это очень эффективное средство. Если «Хезболла» послушает Примакова, который говорит, что следует вести переговоры с Израилем на принципах квартета, то мы скажем им: «Добро пожаловать» и готовы вести с ними переговоры.
Как складываются ваши личные отношения с нашим президентом?
С моей точки зрения, Путин — один из наиболее ярких мировых деятелей. Не всегда мы, конечно, довольны политикой России, есть у нас расхождения, но была одна вещь, которую ваш президент мне говорил несколько раз, когда я еще не был премьер-министром: во времена Брежнева проводилась односторонняя политика на Ближнем Востоке и это было ошибкой. И Россия больше никогда не будет так поступать в ущерб безопасности Израиля. Но он же сказал, что разворот в сторону Израиля не будет происходить в ущерб отношениям с арабами. Я же ему отвечал, что мы и не просим этого. Путин подчеркивал, что Россия будет поддерживать с Израилем очень хорошие отношения. Он говорил, что внутри страны эта политика встречает трудности в связи с инерцией мышления, но Россия будет проводить сбалансированную политику. С моей точки зрения, это и будет огромный вклад в урегулирование на Ближнем Востоке.