Я вчера услышал, что поляки классике перекрывают кран: «Четырем танкистам и собаке» не дают вернуться на экран. Сам Вильдштайн* сказал об этом прессе. Что тут скажешь, братцы, чем воздашь? Это же, ребята, наша «Лесси», это же, ребята, «Флиппер» наш! Ветераны Армии крайовы, собираясь в прошлый выходной, молвили, что сериал (хреновый). Может быть. Но он же был родной! Подтасовка, фальшь и трали-вали... И вдобавок, в свете наших дней, говорят — не вместе воевали. Говорят, что было все трудней. Черт их знает. Может быть, и правы. Я же лишь читал про те дела. Может, наша армия Варшавы в сорок пятом тоже не брала? Я всегда готов понять поляков. Мало ли фальшивок мы печем. Может быть, когда спасали Краков, Штирлиц был и вправду ни при чем.
Я одно хочу спросить, ребята, пусть вам тошен вид моей земли: чем теперь собака виновата? Шарикова, тоже мне, нашли... Это ж не про то, как нашим ротным трудно приходилось на войне, это ж, братцы, про любовь к животным, то есть так тогда казалось мне! Всем известно, что Россия — бяка, власть тупая, а народ босой; но ведь это польская собака, вскормленная польской колбасой! Поменялись у эпохи знаки. Минули года, сменился враг... Нынешние польские собаки русских бы загрызли только так.
Это б ладно. Но цена вопроса, завладевшего моей душой, — запрещенье капитана Клосса, помните, со ставкою большой? Был он быстр и гибок, как пиранья. Я смотрел, хоть был довольно мал. Правда, сериального названья я тогда еще не понимал. Думал, что зарплата — это ставка. Больше жизни трудно получать! В транспорте была буквально давка — все спешили ящики включать... Ах, как все когда-то было просто. Все дружили — чех, поляк, чечен... Ну и чем им глаз мозолит Клосс-то? Тем, что любит русских или чем? Но ведь он любимец миллионов! Все его смотрели сорок лет! Не хотите про своих шпионов — поменяйте форму, и привет. Что за горизонты завиднелись, что за вести двинулись с полей... Ради бога, пусть он будет немец, если вам Германия милей.
Впрочем, я готов понять и это. Действуют отнюдь не наобум. Это вместо, так сказать, ответа на российский антипольский бум. Прежней дружбы даже не оплакав, ненавистью древнею горя, празднуем изгнание поляков, отменив седьмое ноября. Вспоминаю, что во время оно, победив ценою жестких мер, мы погнали вспять Наполеона — но поляки хуже не в пример. Оттого-то тысячи мальчишек и девчонок, в школу не ходя, празднуют конец Марины Мнишек — злой подруги нашего вождя. Забывать обиды нам негоже. Польша — враг. Общению кранты.
Можете спросить меня: а что же так при этом радуешься ты? Можно ли Европу рвать на части, нагло, без особенной нужды? Ты же сочиняешь письма счастья, а не письма гнева и вражды! Мы, конечно, яростней и больше, мы бываем гадки и пошлы — но теперь, похоже, в скромной Польше нас по этой части превзошли. Мы порой пятнаем лапти щами, но, хотя наш нрав неукротим, краковских колбас не запрещали, слушаем Марылю, Вайду чтим... Граждане! Ругать себя не смейте. Обнимитесь с властию, низы. Слава богу, есть еще на свете персонажи хуже нас в разы.
_____
* Главный редактор Польского общественного телевидения.