Санкюлоты, если кто забыл, — это были французские простолюдины, не носившие, в отличие от дворян, коротких штанов-кюлотов — физический труд на воздухе требовал более удобных, длинных. Потом санкюлотами стали называть французских революционеров, боровшихся за свободу, равенство и братство всех, кроме вышеупомянутых короткоштанных дворян, подлежавших исправлению гильотиной.
Теперь все перевернулось. Будучи убежденным контрреволюционером, я одновременно и убежденный санкюлот: никогда, по крайней мере в городе, не ношу коротких штанов. А вокруг бушует революционное, демократическое кюлотство, отнюдь не пахнущее дворянством. Народ вовсе по летнему времени отвязался и ходит едва ли не голым. И добро бы только прекрасный пол, а то ведь и менее изящный тоже. Нормальный москвич в возрасте до 50 и больше в теплую погоду выглядел так:
ременные сандалии на босу ногу с кривыми толстыми ногтями;
широкие штаны чуть ниже колена, самой уродливой длины, делающие любого взрослого мужчину похожим на беспризорника-переростка;
майка вовсе без рукавов, открывающая буйно заросшие подмышки.
К этому идет бритая по-каторжному голова.
Да это ж мода, старый ретроград, объясняют мне. Возможно. Видимо, в Лондоне, Париже и Нью-Йорке за модой не следят. Потому что там я видел подобным образом прикинутых джентльменов исключительно свободных профессий, вроде уличных торговцев поддельными часами. И ни-когда не встречал столь непринужденно одетого человека ни в одном офисе и даже просто на службе — хотя бы мусорщиком. Более того, скажу страшное: там, как правило, в контору вообще в пиджаках ходят, в крайнем случае летних. А у нас господ бродяжьего облика можно наблюдать на самых солидных рабочих местах, едва ли не в банках. Строгим костюмом считаются джинсы и майка-тишотка. Финансовый директор является на переговоры в рубахе навыпуск — и ничего: партнеры тоже не в тройках.
А все нам свободы мало.
Вероятно, какой-нибудь другой хотим, помимо штанов.