Сегодня он снимает для нью-йоркских и парижских журналов, мотается по всей планете в поисках удачного кадра. А все начиналось с четырех любительских фото
ГЕОРГИЙ ПИНХАСОВ — ЗАКЛИНАТЕЛЬ СВЕТА
«Из всех орудий труда для фотографа наиважнейшим являются... ботинки».
Георгий Пинхасов
Вы можете представить себе точку земного шара, в которой собрались одновременно лучшие фотографы мира? Такой точкой концентрации является агентство «Магнум». Сегодня в нем работают около 50 фотографов, и для каждого из них фотография — это способ познания и образ жизни.
Единственный фотограф из России, являющийся членом этого агентства, — Георгий Пинхасов.
Георгий Пинхасов, смуглый, загорелый, энергичный, с гипнотическим взглядом, мог бы быть принят за своего в Латинской Америке, в Иране, в Северной Африке, на Ближнем Востоке. Сам себя он считает типичным москвичом (думаю, московские милиционеры с этим бы не согласились), вот уже 15 лет живет и работает в Париже. Вырос в коммуналке на 3-й Мещанской (заборы, кошки, голубятни) и, хотя человек вполне европейский, корнями своими уходит в культуру Востока. В нем борются сумеречность и свет, простота и немыслимая сложность одновременно.
Ему дают заказы ведущие журналы Европы и Америки и, по мнению фоторедактора Кати Райн из New York Times Magazine,— «работа с ним — это привилегия».
C детства мечтал путешествовать и собирал марки. Участвовал в знаменитых выставках на Малой Грузинской. Андрей Тарковский пригласил его на площадку «Сталкера». В тридцать с небольшим Георгий оказался в Париже. В 1988 году агентство «Магнум» по рекомендации Себастьяно Сальгадо приняло его в свой кооператив.
Он объездил полмира. Непоседлив, любознателен. Его тянет неизведанное и незнакомое. Он гений общения и общительности. Ему интересен каждый встречный человек.
Репортер. Путешественник. Художник. Гурман. Лев по гороскопу. Любимые художники — Питер Брейгель Старший, Марк Шагал. Каждое лето привозит детей в Москву, чтобы не забывали русский. Обожает свою жену Анжелу, дочку Сашеньку и сына Даниэля. Всегда и везде, в какую бы точку земного шара ни забрасывал его ненасытный бродяжий дух, он думает о семье. Мы и познакомились с ним, разговорившись о детях, о сложностях воспитания ребенка. Он обещал нам показать свои репортажи и рассказать о путешествиях, а пока оставил мне свои записки о детях. Как мне показалось, в них и содержится секрет теплоты его творчества. Вот некоторые выдержки из них.
10 МАРТА 1999 ГОДА
«Дорогой папуля!» — говорит Сашенька. «А папуля дорогой?» — повторяет она уже в вопросительной интонации. «Нет, — протягивает Даниэль, — он бесплатный».
26 АВГУСТА 1996 ГОДА
Сашеньке уже полтора года. У детей в таком возрасте часто бывает одна фраза, которая произносится по всем поводам. У нас это «Ил ли ля». У Сашеньки голос сочный, звонкий, чуть хрипловатый. Просыпается: «Ил ли ля». Недовольна чем-то: «Ил ли ля». Просит молока: «Ил ли ля». Мама считает, что она говорит по-французски. Для меня же это звон колокольчика.
11 ИЮЛЯ 1996 ГОДА
Анжела удачно придумывает детям прозвища. Даник — это Колобок, потому что быстро бегает, резко тормозит. Сашка — Колбаса, потому что вкусная.
30 ОКТЯБРЯ 1999 ГОДА
Утром дети прибегают ко мне в постель, греются, нежатся. Мама уже хлопочет на кухне, а мы вальяжничаем, что дает ей повод потом нами командовать. Но мы сами с усами. Тоже любим покомандовать.
2 ДЕКАБРЯ 1998 ГОДА (ПОЕЗД ИЗ ВЕРОНЫ В ВЕНЕЦИЮ)
Друг Даниэля Нильс умудрился разрезать Данику ухо. Несильно, но зашивать пришлось. Я держал его руки, он не сопротивлялся, единственное, что требовал, чтобы я комментировал все, что делают с его ухом. Я врал, как мог. Я не говорил, что его ухо прокалывают, зашивают и завязывают нитку на узлы, при его воображении он бы умер от страха. Я говорил, что его ухо заклеивают специальным скотчем (скотч Даниэль очень любит и заклеивает иногда на ноге воображаемые раны). «Какой большой скотч! — вопил он. — Такого большого скотча у меня никогда не было!»
18 ФЕВРАЛЯ 2000 ГОДА
Разговор двух женщин по дороге из аэропорта домой.
Сашенька: «Мама, а золотая рыбка — девочка или мальчик?» Мама: «Девочка, конечно».
Записано семейным биографом (мальчиком).
30 АПРЕЛЯ 1997 ГОДА
Возвращаюсь из Ташкента в Москву. Мой четырехлетний опыт отцовства подсказывает, что ребенок не что иное, как «пришелец». И поэтому отношение к нему должно быть соответствующее. Мы превратим его в «нас» в конце концов. Но насколько он гармоничнее, хотя и беспомощнее нас!
11 НОЯБРЯ 1996 ГОДА
Между Парижем и Нанси.
Ребенка не надо «воспитывать». Его нужно только защищать от дурного влияния, ведь в нем природой уже заложено то, что мы хотим от него получить. Но, к сожалению, сначала мы это ломаем, а потом то же самое силой в него впихиваем. А можно научиться у него большему, чем сам способен ему дать. Этот тонкий обмен информацией и эмоциями и называется любовью. Если же ты не способен на это, то через какое-то время увидишь гримасу, которая будет карикатурой на самого тебя.
16 ОКТЯБРЯ 1999 ГОДА
Сегодня в машине (а мы их везли в школу вдвоем с Анжелой) Даник спросил у мамы, как по-французски: «Турция». «Тюрки», — ответила Анжела. Мы не придали этому значения. Когда я передавал Даниэля его учительнице, она сказала, что у него страхи. «Какие?» — испугался я. «Он боится войны в Турции и что папа уйдет на войну». Вопросительный взгляд на сына. «Правда, правда, папа, ты мне рассказывал, как...» Не помню. Помню отдельные вопросы про то, что показывают по ТВ; «А что такое война? А ты, пап, пойдешь?» — «Ну, наверное, — отвечал я ему. --Если все пойдут, но я не возьму в руки оружие, только фотоаппарат». «Нет, не бойся, ребенок, — обратилась к нему учительница, — говори о своих страхах», — и блеснув в мою сторону глазами, увела его в глубину класса. Даниэлю, наконец, удалось обратить на себя внимание равнодушной к нему когда-то учительницы. Так вот в школе появилась у сына репутация — жертва медиа и неосторожных родителей.
12 ДЕКАБРЯ 1999 ГОДА
Даник радостно бросается ко мне навстречу:
«Папа, Пьер Лемони мне сказал, что пап, у которых есть дети, на войну не берут».
22 ЯНВАРЯ 2000 ГОДА
Даник знает, что едет в Россию: «Папа, а туда ехать не страшно? Пьер Лемони сказал, что Россия — это Чечня...»
Откуда у него все это, как отцепить его от политических тревог?
5 МАЯ 2000 ГОДА
Часто утром я прихожу в комнату к детям задолго до их пробуждения. Сквозь шторы проникает белый свет. В ванной слышно, как Анжела умывается. Потом она открывает нашу дверь — желтый свет из ванной резко падает, и белый свет из-за штор тут же превращается в синий. Она заходит нагая. Останавливается у двери, разглядывая что-то в руке. Такое я часто видел в музеях на картинах. Свет, как от свечи, обволакивает плечи, грудь, опущенное лицо... Секундная пауза отпечатывается в сетчатке... и скульптура исчезает, унося «эстетические ценности» в дела наступающего дня.
13 АВГУСТА 2000 ГОДА
Наши каникулы кончаются. Дача, Москва. Тепло привычного, тревога за родителей, борющихся со старостью, боязнь изменений и исчезновений того, что нам дает подпитку. На эту тетрадь падают лучи, проходящие сквозь жасминовый куст. Сегодня воскресенье. Сижу во дворике, пью зеленый чай, разбираю негативы после моей поездки в Чернобыль. Кудахчут соседские куры, летит самолет. Церковь, колокола, перезвон. Хозяйка дачи проходит мимо в платочке. Завтра медовый Спас. Стучит дятел на сосне. Солнце заполнило лист, и тень от ручки прыгает в ритм письма. Вечером провожаем гостей на электричку. В переходе темно. Данька тянет меня за руку: «Папа, скорей пробежим переход, пока бомба не взорвалась».
Публикацию подготовила Наталья УДАРЦЕВА
На фотографиях:
- МОСКВА. МЕТРО «ИЗМАЙЛОВСКАЯ». ФЕВРАЛЬ. -28°
- ПАРИЖ. ПЕРВЫЙ ЭТАЖ ЭЙФЕЛЕВОЙ БАШНИ
- БАЗАР В ТАШКЕНТЕ
- ТОКИЙСКОЕ МЕТРО
- МОСКВА. КАЗАНСКИЙ ВОКЗАЛ
- ТОКИО. ОТЕЛЬ «АСАХИ» ПЕРЕД ЗАХОДОМ СОЛНЦА
- Мы благодарим агентство «Магнум» за предоставление фотографий для этого материала. Фото Георгия ПИНХАСОВА/«Магнум»