Но в нашем мозге есть и другие, не менее загадочные отделы
Я не уникум и не был вундеркиндом, не дегенерат и не дефективный урод. Обычный человек. И тем не менее в моем черепе помещается целый эволюционный зоосад. Серпентарий со змеями, ящерами, крокодилами и измельчавшими потомками динозавров — игуанами. Над ними — вольер млекопитающих, включая кошачьих и псовых. Выше — обезьяний питомник в соседстве с дельфинарием. И наконец под самым чердаком — зал для политических баталий и приятельских бесед, научных дискуссий и бытовых споров, художественной галереи и дискотеки, семьи и детских игр, школы и университета, промышленности и сельского хозяйства, торгового и банковского дела.
МОЗГОВЫЕ ШТУРМЫ И ШТОРМА
Главная тайна поведения человека скрыта в глубинах мозга, в подкорке — вместилище всего иррационально-непредполагаемого, подсознательного и бессознательного. Зигмунд Фрейд обнаружил связь сновидений, сексуальных порывов и фантазий с нижними слоями головного мозга. И это был подлинный прорыв в науках о человеке. Но Фрейд исследовал только «молодую» часть подкорки — так называемую лимбическую систему — эволюционное наследие теплокровных млекопитающих, живородящих, охраняющих и защищающих, выкармливающих и обучающих потомство.
В ней миллионами лет эволюции и отбора «заложены» и жестокие бои самцов за самок, и прирожденное «кокетство» последних, и могучий инстинкт взаимного притяжения полов, и истоки заботы о беспомощном при рождении потомстве, и готовность рисковать жизнью для его спасения.
А вот на самом «донышке» черепа, на границе со спинным мозгом располагается миниатюрная ретикулярная формация — реликтовый фрагмент, доставшийся нам от рептилий, температура тела которых 22 — 24 градуса по шкале Цельсия. Рептилии лишены эмоций, за исключением самых примитивных. Зато рептилии обладают завидными спокойствием, терпением, выдержкой, воистину «механической» рациональностью, нерассуждающей решительностью, неторопливостью и в то же самое время способностью к стремительным молниеносным броскам во имя... не самки или детеныша, а только пищи либо спасения собственной жизни.
Здесь, в «трюме мозга» господствует полный эмоциональный штиль, стопроцентная бессердечность. Ни любви, ни ревности, ни чадолюбия! Да и с какой любовью можно относиться к икринкам или закопанным в песок яйцам, если их много и все они одинаковые? Более того, самцы, например, крокодила порой не против закусить собственным потомством, если подруга неосмотрительно оставит его без присмотра.
Кора мозга опирается и взаимодействует с остальными фрагментами головного мозга как главный «пульт» управления поведением организма. Впрочем, нередко «нижестоящие» фрагменты головного мозга бесцеремонно игнорируют «указания» и «инструкции», идущие из средоточия социальности — левого полушария.
Каждому знакомы досадные эмоциональные срывы в стрессовых, критических ситуациях. «Я погорячился, дал волю чувствам», то есть выпустил в «пампасы» далекого генетического прошлого правое полушарие, которое на время «возглавило» мозг, а через него — весь организм. Но вот человек остыл и переживает срыв. Начинается оценка левым полушарием действий правого. Суд совести и чести, раскаяние и стыд! И вновь — волна эмоций, но теперь их маятник идет в другую сторону. Правое полушарие, если использовать армейские аналогии, уже вернулось из «самоволки» и покорно отбывает гауптвахту.
Ну, а когда дело доходит до всеохватывающей паники, леденящего кровь безотчетного ужаса, полной безысходности, угрозы неотвратимой гибели? Здесь могут уже вырубиться оба полушария. Не только свет цивилизации, но даже и ближайшие к ней проблески правополушарного животного разума как бы гаснут. Церебральная «машина времени» погружает человека в эпоху, когда теплокровных еще не было, в первозданную темноту мезозойской эры. В нас просыпается и действует ящер.
Американский биолог и писатель, популярный сценарист Голливуда Роберт Ардри удачно сравнил молодого самца-бабуина, который молниеносно бросился на крупного шимпанзе, охотившегося за его детенышем, со средневековым рыцарем без страха и упрека. Дон-Кихот — это уже не ящер. Это жертвенное благородство лимбической системы мозга. Это в нас от теплокровных. Рефлекс жертвенности ради потомства есть не только у обезьян, но и у африканских антилоп, например. Изящная импала-мать бесстрашно бросается навстречу подкравшейся к стаду львице, а антилопа томми сигнализирует стаду о замеченной вблизи опасности, гулко топоча на одном месте, что тоже равносильно самопожертвованию. В Серенгети на моих глазах крохотная антилопа Гранта закрыла своим тельцем миниатюрного теленочка от стремительно летящего к нему из засады гепарда. И когда Матросов падал на амбразуру, это в нем проснулась отвага теплокровных животных предков.
Другой американский автор Говард Парсонс видит в «молочном паразитизме» млекопитающих, регулируемом лимбической системой, биологические истоки не только родительского инстинкта и героического поведения животных при защите своего молодняка, но также заботы и нежности. Зародившись как отношение к детенышам, в дальнейшем они эмоционально окрашивают связи между родителями, любимыми, друзьями...
ВСЕ МЫ НЕМНОГО ЛОШАДИ
Нобелевский лауреат астробиолог Карл Саган уподобил наш мозг старинному манускрипту, где под новейшим текстом можно прочесть записанное в незапамятные времена. Безудержную агрессию, безжалостность «питают» его наиболее древние участки — наследие рептилий; а свойство предвидения и конструирования будущего, мораль сосредоточены в самых последних «записях» — лобных долях.
Кем выступит в каждой конкретной ситуации человек? Принявшей боевую стойку и раздувшей зловещий капюшон коброй? Или теплокровным мангустом? Между прочим, «дискуссия» в мозге насчет того, что делать в данном случае при «отключившихся» полушариях, действительно похожа на киплинговскую модель сражения Рикки-Тикки-Тави с коброй. Отец кибернетики Норберт Винер, наблюдавший подобные сцены воочию, выявил принципиальное различие двух стратегий борьбы — лимбической системы млекопитающих и ретикулярным комплексом рептилий. Тактика змеи сводится к спонтанным броскам и всегда неизменна. А стратегия мангуста позволяет учесть накопленный опыт сражения, используя гораздо более высокий уровень организации нервной системы.
Быть может, альянс левого полушария с ретикулярной формацией порождает модель изощренного маньяка-убийцы. «Содружество» правого полушария с лимбической системой может сформировать психотип разнузданного хулигана, чья бурная агрессивность и разрушительные эмоции направлены на все, что попадет ему под.
Не менее причудливые картины дает сочетание левого полушария с лимбической системой, а правого — с ретикулярной формацией. Первая комбинации — Дон-Жуан или Казанова. Вторая — шекспировский Фальстаф и раблезианский Гаргантюа.
ДИНОЗАВРЫ БЫЛИ НАРКОМАНАМИ?
Но если источники отклоняющегося поведения расположены в глубинах мозга, то не в зоологическом ли прошлом следует поискать корни многих пороков? Возможно, все, что в нас вдруг всплывает словно генетическая субмарина, когда-то способствовало выживанию неведомых нам предков, таким образом подающих свой голос из глубин эволюции.
Откуда, например, могли взяться в зоологическом мире симптомы наркомании? Каковы их естественно-биологические предпосылки? Когда и как они могли играть положительную роль в эволюции древнейших животных?
Может быть, громадные динозавры, размеры которых достигали трехэтажного дома, вес 60 тонн, а мозг, состоявший из ретикулярной формации, был не более спичечной коробки, в особо критических ситуациях «взбадривали» себя каким-то естественным допингом типа листьев коки, орехов колы, зерен кофе? Очень может быть, что наиболее древний фрагмент нашего мозга «запомнил» эту форму естественного «подстегивания» медлительной нервной системы и в головоломной ситуации нашего сумасшедшего времени исподволь, как бы исподтишка «возвращает» ее людям. Таким образом, в рептилий искусственно превращаются громадные когорты запутавшихся в обстоятельствах либо провоцируемых дельцами наркобизнеса людей...
Высшим млекопитающим, напротив, чаще вредила безбрежная, легко выходящая из-под контроля экспансивность, заставляющая презреть опасность, неуправляемая, бьющая через край эмоциональность, особенно во время брачных игр, соперничества из-за самок и спаривания. Утихомирить взбунтовавшуюся в период течки лимбическую систему и дать более «взвешенный» статус поведению мог некий гипотетический транквилизатор, что-то вроде валерианы, которую так безотчетно любят самцы кошачьих.
Не исключено, что тяга к табакокурению в чем-то также «запрограммирована» предшествующей эволюцией. Рептилии здесь явно ни при чем. А вот млекопитающим присущ сосательный рефлекс, это первое сильное положительное впечатление, остающееся у индивида на всю жизнь. И во взрослом состоянии оно трансформируется в поцелуи, держание во рту папиросы, кончика карандаша или ручки.
ОНИ РАЗДАВИЛИ В СЕБЕ ЗЕЛЕНОГО ЗМЕЯ
В середине XIX века англиканская церковь решительно взялась за весьма богоугодное дело — полную ликвидацию алкоголизма в угледобывающих районах страны. Сам епископ Кентерберийский и наиболее красноречивые священники неутомимо разъезжали по шахтерским поселкам, читали зажигательные проповеди на предмет вреда и греховности пьянства, а затем собирали у разомлевших от проникновенных речей слушателей подписи под адресованным Господу обещанием впредь напрочь отказаться от спиртного.
Все были при деле. Святые отцы слали победные реляции о неутомимом усердии и успехах на ниве борьбы с дьявольским наваждением. Горняки внимательно слушали, совершенно искренне ставили подписи, кто закорючкой, кто крестиком, кто просто прикладывал смазанный краской палец, и... продолжали заполнять краткий, недостаточный для восстановления сил досуг единственным, чего было вдоволь под рукой, — алкоголем. Так продолжалось, пока не выяснилось, что число подписантов вдвое превысило население Англии, включая грудных младенцев и уже забывших от времени свой возраст древних старух. По иронии судьбы вдвое же возросло количество выпитого спиртного. Затею борьбы с алкоголизмом оставили как бесплодную. Что не помешало не обремененным исторической эрудицией деятелям ЦК КПСС полтора столетия спустя предпринять вторую попытку такого рода со столь же печальным результатом.
Когда наркоманов и алкоголиков уговаривают отказаться от порока, аргументируя это безупречной логикой, страшными цифрами, разнообразной медицинской информацией, получается, что воспитательное воздействие нацелено на речевое, то есть левое полушарие. Если им показывают видеокассеты о поведении человека в ломке, апелляция идет уже к правому полушарию, к чувствам. И то и другое малоэффективно, потому что ключ наркомании находится не в полушариях, а глубоко-глубоко в подкорке. И словами туда не долезешь. Ящеры слов не знают...
Конечно, подкорка подчинена коре больших полушарий, но не так безропотно и слепо, как недавние отличники боевой и политической подготовки — суровому генералу, а, скорее, как Чечня — федеральному центру. Поэтому «указы» левого мозга и «приказы» с угрожающими санкциями, исходящие из правого полушария, могут доходить до адресата со значительным опозданием и часто в искаженном виде. А кроме того, на мозговой периферии готовность к выполнению приказов из центра нередко перевешивает местный сепаратизм. Пиратский бунт на корабле всегда вызревал в сумрачных трюмах, а на капитанском мостике лишь выплескивался наружу!
Нынешние формы и методы противостояния наркомании и алкоголизму заведомо малоэффективны. «Противник» скрывается в зацементированных временем блиндажах и прекрасно оборудованных убежищах, а огонь по нему ведется шрапнелью, способной «зацепить», да и то большей частью случайно, только тех, кто оказался на поверхности земли из любопытства или по солдатской нужде...
В общем, перефразируя известное изречение «корова — это источник говядины», скажу: мозг — это источник личности. Берегите его, не перенапрягайте зря, читая умные статьи в журналах. И тогда вы пронесете свою личность до самой-самой смерти буквально в младенческом состоянии.
Игорь АНДРЕЕВ,профессор, доктор философских наук
Фото: Fotobank/VCG, Fotobank/CAP