Ренате Литвиновой тридцать лет. Я этого не знал, но почему-то спросил наобум: «Вы опасаетесь круглых дат?» И оказалось — попал. «Вот на ценниках всегда пишут — 3.99, а не 4.00, а я так делаю со своим возрастом», — ответила Рената.
К своим 29.99 Литвинова много чего успела.
Окончила сценарный факультет ВГИКа. По ее текстам сняты фильмы «Ленинград, ноябрь», «Нелюбовь», «Трактористы-2», «Мужские откровения», «Принципиальный и жалостливый взгляд» и нашумевшая «Страна глухих».
Играла сама, в частности, в «Двух стрелах» у Аллы Суриковой, в «Увлечениях» и «Трех историях» у Киры Муратовой (к сценариям муратовских картин она также приложила руку). После «Трех историй», названных критиками «циничным феминистским триллером», она была объявлена несколькими молодежными журналами лучшей актрисой 1997 года. Сейчас снимается в главной роли в фильме «Не хватайте скорпиона за уши».
Сотрудничала с ТВ в качестве комментатора в парфеновском «Намедни», где выглядела несколько комично. Многим зрителям не нравились ее манерные интонации, мяукающий голос и ломкая пластика.
Вышла замуж. Тем самым развеяла миф о своей вроде бы нетрадиционной сексуальной ориентации. Дурацкий миф, возникший во многом из-за роли «холодной прекрасной маньячки» в «Трех историях» и из-за сценария «Страны глухих». В рецензиях на фильм Тодоровского-младшего отмечали, что в литвиновском сочинении лесбийский мотив звучал сильнее. А еще один коллега рассказал, как наблюдал за Литвиновой во Франции, на фестивале женского кино: «Ее постоянно окружали восторженные мужеподобные иностранки, но Ренате их внимание явно не нравилось...» Кстати, именно под влиянием «розовой» легенды я спросил ее: «Вы часто жалеете, что родились женщиной?» «Наоборот, — ответила звезда, — я часто вскрикиваю внутри себя: «Какое счастье, что я-то женщина, а вот он, бедный, — мужчина...» Ей часто приписывали романы — то с женщинами, то с геями. «Лучше грешным быть, чем грешным слыть...— вздыхает Рената. — А у меня наоборот...»
Стала заметным светским персонажем. Увенчана всевозможными неофициальными титулами — и «секс-символ», и «человек-стиль». Кира Муратова как-то заметила: «Рената — настолько художественно законченное явление, и все, что от нее исходит, настолько окрашено ею, что она тут же становится мне близкой. Потому что это — совершенство. Она так разговаривает, она так красива. Я вообще-то красавицами не интересуюсь, но она характерная красавица. Она чудачка. В ней есть то, что я вообще люблю в людях, — острая индивидуальность».
Согласитесь, очень неплохо для 29.99. Один очень авторитетный критик, которого я еще процитирую в нашем с ней разговоре, считает, что впереди у Литвиновой незаурядная карьера: «Во-первых, Рената — талантливая сценаристка. Во-вторых, ее актерское существование строится не только на профессиональных приемах, сколько на экспансии чистого стиля. А его Литвинова безошибочно чувствует: именно поэтому она стала героиней эклектичной современной эпохи». И тем не менее Ренату нередко обвиняют в искусственности и надуманности ее образа, а всю ее славу приписывают исключительно масс-медиа, которые якобы и слепили из нее «героиню эпохи». Однажды на вопрос, насколько Ренате Литвиновой подходит слово «естественность», она удивилась: «А что это такое?»
— Кинокритик Андрей Плахов включил вас как-то в свою десятку влиятельных людей российского кино. Вы чувствуете свое влияние? В чем оно проявляется?
— Так мне нравится критик Плахов!.. Влияние... Все актрисы в фильмах по моим сценариям получали призы за главные женские роли, даже я, играя свои тексты, получала призы как актриса. Но влияния никакого я не имею.
— Вы сомневающийся человек?
— Я во всем всегда сомневаюсь, одновременно состою из нескольких ответов на вопрос.
— Когда и в чем сомневались в последний раз?
— Последний раз — это прямо сейчас происходит.
— Тогда какой вопрос вы бы задали себе сию минуту?
— Я хочу, чтобы меня спросили: вам часто вредили журналисты?
— Да... Вы с неприязнью относитесь к прессе, я знаю, а ведь, как заметил Валерий Тодоровский, «журналисты сделали из Литвиновой культовую фигуру и стремятся увидеть ее где угодно». Ну, хорошо, какой же вред вам причинили «акулы пера»?
— Одна девушка-журналист во время пресс-конференции так резко сунула мне в лицо микрофон, что отломила кусочек зуба. Я с ней не стала разговаривать. А другая девушка-ведущая передачи уговорила меня залезть на возвышение, и во время интервью вся конструкция вдруг наклонилась, и вместе со стулом я полетела вниз головой через спину. Я не знаю, как я встала, но она просила меня опять забраться на двухметровую высоту и опять оттуда что-то отвечать. Вот эти две женщины были самыми жестокими.
— Вам, вероятно, попадались на глаза заметки, где Ренату Литвинову обвиняют в мизантропии, а фразу вашей героини Офы из «Трех историй» — «Я не люблю мужчин, я не люблю женщин, да и детей я тоже не люблю» — приписывают вам самой. А вообще есть человек, вызывающий у вас восхищение? Вы с ним знакомы?
— Лучше не приближаться к тем, кого любишь на расстоянии. Вот однажды, увидев входящую в магазин Доронину, которую считаю великой, я испугалась, я тут же свернула взгляд в окно и выбежала на улицу. Это самое мое хорошее воспоминание про «личную встречу». Меня заворожила своими высказываниями Татьяна Окуневская, звезда сороковых и не меньшая красавица и сейчас. Почти первое, что она сказала, увидев меня: «Ах, это женское искусство, зависящее от менструальных циклов!» А после просмотра фильма «Три истории»: «Я, конечно, отправила свою беременную родственницу из зала через пятнадцать минут, это могло бы быть опасно, у нее мог случиться выкидыш. Я досмотрела только ради вас». Но не все так великолепны, как Татьяна Окуневская. Очень много печальных финалов, безденежья, безумия... Одна из последних звезд того времени, когда говорила со мной по телефону, все время повторяла: «Вы из газеты «Правда»? Вы разве, — с большим разочарованием в голосе, — не из газеты «Правда»?» Вообще, мои кинематографические кумиры — звезды тех лет — трагическая тема. Они одиноки, они хотят и оттолкнуть и притянуть одновременно. Они нуждаются в любви, но и боятся любящего.
— Как-то раз на вопрос, в чем цель вашей жизни, вы ответили: «Стать... почти великой». Почему — «почти»? И где разница между «великой» и «почти великой»?
— Нет никакой разницы. «Почти» — это слово от скромности. Но тогда меня спрашивали не о смысле жизни, а «как бы я хотела умереть». Я удивилась такому вопросу, переменила слова «как» на слово «кем» и сказала, что хотела бы умереть, будучи «почти великой».
— Вы очень трепетно относитесь к словам?
— В детстве я не любила свое имя. Его все время неправильно писали и произносили, например «Рыната». Я ненавижу слово «Рыната», всякие уменьшительные словообразования — как бы народный стиль. Много-много могу перечислять, но ненормативная лексика меня не раздражает.
— Что вы сегодня читаете?
— Купила книгу «Моя мать Марлен Дитрих». Очень люблю мемуары — они бывают поучительны... Начинала читать нескольких современных писателей — одного модного и серьезного, две толстые-толстые книги в красивом переплете, даже жалко, что такой красивый, и другую писательницу легкого жанра. Все выбросила в мусорку — это очень вредно для здоровья моего.
— Вы любите людей, совершающих экстравагантные поступки?
— По настроению. Сама же я совершаю поступки, все много раз продумав, и очень мучительно. Я даже боюсь экстравагантности, но иногда получается наоборот.
— Еще вас называют «роковой женщиной». Это так?
— Это из-за красного платья в фильме («Три истории». — Ред.). Из-за черных чулок, которые снимаю-одеваю-душу ими. Красный рот, высокие каблуки, голос с придыханием — на пленке я делаю все то, на что неспособна в реальной жизни. Даже голос у меня другой на пленке, он как не мой. Можно было бы где-нибудь застраховать голос. Я все время думаю, что он скоро пропадет, раздробится...
— Что висит у вас дома на стенах?
— Несколько картин мне подарил Рустам Хамдамов, они остались у моей мамы. В другой квартире я повесила старый киноплакат к фильму «Снежная королева», фотографию Монро из дома Артура Миллера, которую мне давно подарил Сергей Соловьев, и зеркала овальной формы — мне бы хотелось их везде развесить.
— Чего вы боитесь сильнее — тюрьмы или сумы?
— По поговорке нужно же не зарекаться! Когда я думаю, что такое может случиться, то нахожу что-то еще более страшное для себя...
— Что? «Не дай мне бог сойти с ума...» — как у Пушкина, да?
— Как я часто их встречаю! С некоторыми даже здороваюсь, потому что видимся не в первый раз... В каждом районе Москвы или в любом другом городе, если присмотреться, всегда можно увидеть городских безумиц. У каждой — своя стадия. Кто-то в безумном сложном макияже на лице, на стоптанных, но высоких каблуках, на голове — пыльные шиньоны или парики, такие Бланш из «Трамвая «Желание». Другие с воем очень быстро промелькивают в разных местах, кричат всякие фразы на воздух, глаза тоже всегда подведены черным. Одна все время кричала: «Северный ветер! Северный ветер!» Это означало, что в ее квартире нужно закрыть форточку, потому что начинался холодный сквозняк... У тех, кто выпивает, есть преданные им собачки. Одну такую, из моих «знакомых», я нашла у выхода метро. Она упала, так и не могла встать, на всех, кто пытался ее поднять, бросался грудью старый седой пудель, очень бывалый, с подбитой ногой. Он кусал мужчин за икры, лаял, похоже на человеческие выкрикивания, страшно скалился, как волк. А она, его «богиня», лежала на асфальте и спала, и он периодически целовал-лизал ее в лицо и забирался на нее, как на холмик, охраняя... Есть другие стадии, когда безумцы, уставшие от реальности, носят по несколько сумок, пакетов, в которых все имущество, на голове у них всегда несколько шапок, иногда по два пальто. Эти женщины близки мне, и я опасаюсь однажды не сдержаться и стать такой же: ходить по переулкам, завывать песни, собирать загрязняющие город белые бумажки в свои большие пакеты. И от всех отшарахиваться...
— Вы мечтаете получить «Оскар»? Или орден?
— В своем воображении я уже давно переполучала все призы.
На фото:
- ... в 90- е годы.
- ... в 20- е годы.
- ... в 40- е годы.
- Все в прошлом...
Фото: А. Басалаева, В. Клавихо (фото из архива Р. Литвиновой)