Музею Орсе исполнилось десять лет
Культура
Переделать железнодорожный вокзал в крупнейший музей мира (Лувр, как и мамонты, не в счет)? На это способны только французы. Экстравагантность заложена у них в крови. То стеклянную пирамиду посреди Лувра поставят. То громадную арку за Елисейскими полями соорудят. Но и в этом перечне Орсе стоит особняком. Перестроив долгое время пустовавший вокзал под собрание национальной живописи (от романтиков до импрессионистов), французы не только потрафили своей же привычке к нестандартным ходам, но и получили один из самых красивых музеев мира. И хотя в этом году Музею Орсе исполнилось всего 10 лет, кажется, что существует он в Париже всегда.
Громадный центральный пролет, вокруг которого в залах, подобно виноградным гроздьям, развешаны Домье и Курбе, Боннар и Вюйяр. Но главной особенностью собрания, ограниченного рамками 1848 — 1914 годов, стали импрессионисты. Именно они принесли музею мировую славу буквально за считанные месяцы. Ведь каждый турист, приезжающий в Париж, своим долгом почитает посмотреть на Ван Гога и брата его Гогена, не на словах, а на деле почувствовать разницу между Мане и Моне, побродить по сумрачным залам Тулуз-Лотрека и Одилона Редона (пастели нельзя держать на свету).
В пресс-отделе музея висят графики с числом посетителей. Цифры, увы, падают. Но почти каждый из трех миллионов ежегодных посетителей обязательно посетит музейный магазин — и купит то ли постер, то ли альбом. О, это целая индустрия, приносящая едва ли не основную прибыль орсеевской (да и любой другой музейной) кассе!
Не зря ведь и крупнейшие выставки (музей проводит их около трех в год, а небольших, «кабинетных» — до 30) так или иначе связаны с импрессионистами, от которых сами французы тащатся, как никто другой в мире. («Огонек» рассказывал в свое время о некоторых из них: «Европа, 1893 — 1993», гогеновской коллекции музея Осло и некоторых других). А сейчас (и до начала января) здесь открыта выставка крупнейших приобретений Орсе за последние пять лет. И рядом — фотографии Пола Хэвиленда (архив американского мастера начала века был куплен совсем недавно). И хотя почти все уже — включая «Источник мира» Курбе и «Автопортрет с «Желтым Христом» Гогена — было доступно публике и раньше, зрителей хватает. Место уже обрастает своей мифологией. Обретает — на глазах — genius loci (гений места).
Но не только выставками жив современный западный музей. Здесь и кинофестивали, и музыкальные вечера (длящиеся круглый год, а не только в декабре), и... непременный поиск спонсоров. И в этой вполне коммерческой деятельности нам есть чему поучиться.
Конечно, некоторые вещи получатся не скоро. Например, программы концертов в стенах Музея Орсе объявляют на полгода вперед. Можно заранее составить план на жизнь.
Или — еще официально не рекламируемые у нас формы поиска спонсоров. Тем, кто известную (100 или 400 тысяч франков) сумму заплатит, музей предлагает экскурсию в такой день, когда нет других посетителей, вечер на террасе ресторана — для 300 или 500 человек (с видом на Лувр) и много чего еще. Нет, конечно и Эрмитаж в этом направлении работает, но рекламных проспектов с такого рода услугами не набрать полный ворох у эрмитажного бюро справок.
Другая страна. Другие традиции. Другое отношение к культуре.
Вроде бы вокзал — а сколько порядка!
Один из самых известных парижских снимков конца прошлого века запечатлел момент, когда какой-то пьяный поезд не смог вовремя остановиться — и, проломив стену, вывалился на улицу, за границу вокзала.
В этом смысле нет ничего удачнее музея, разместившегося в вокзале, куда уже не приходят поезда. Роль локомотива здесь принадлежит искусству. Иногда кажется, что оно ведет никуда. Но всегда остается возможность проломить стену.
Алексей МОКРОУСОВ