«URIAH HEEP»: ОТ САМАРЫ ДО ПЕРМИ

Добрый вечер

Свое 410-летие Самара отпраздновала бурно. Дата не круглая, но на город в рамках культурного фестиваля «Из века XX в век XXI» обрушился настоящий звездный дождь. Константин Райкин и Василий Аксенов, Марк Розовский и Евгений Попов, джаз Алексея Козлова и выставка Михаила Шемякина, Игорь Губерман и Людмила Гурченко. Апофеозом праздника по замыслу организаторов должно было стать выступление на центральной площади города (которую горожане считают, понятно, самой большой в России и одной из самых больших в мире) легенды классического рока английской группы «Uriah Heep». Каким-то загадочным образом удалось включить в ее гастрольный график Самару, которая поначалу в нем не значилась.

Говорят, решающую роль здесь сыграли спонсоры, раскошелившиеся на сотню с лишним тысяч долларов. Очевидно, традиции русского купечества, выписывавшего для своих праздников солисток парижской или венской оперы, сегодня продолжили молодые, в общем-то, ребята, руководители фирм и торговых домов, которые окрепли как раз в то время, когда о легенде уже стали забывать.

К приезду группы на площади возникло сооружение, очень похожее на то, что мы все видели в телерепортажах с Байконура. Было обещано 150 кВт звука и 350 кВт света, чего никогда не видела и не слышала Самара. И все — бесплатно. На всех теле- и радиоканалах города поклонники группы, теперь уже заметно поседевшие и сильно потолстевшие, рассказывали, как они крутили ручки приемников, пытаясь настроиться на волны «Голоса Америки» или Би-би-си в надежде поймать выступление «Uriah Heep» и записать его на «Романтик» или «Десну». С благоговейным придыханием перечисляли имена ударников, басистов и солистов.

Выступление «Uriah Heep» в воскресный вечер было запланировано на 22.40. Но уже около семи вечера на площади, по некоторым неофициальным данным, собралось около ста тысяч человек. Газоны и скверы вокруг площади были похожи на сочинский пляж в разгар сезона. Не только под каждым кустиком, но и, похоже, под каждой травинкой устраивались кто поодиночке, кто компаниями, благо что милиция на это абсолютно не реагировала.

Аудитория в основном состояла из молодых зрителей. Блиц-опрос показал, что они понятия не имеют ни о «Uriah Heep», ни о репертуаре группы, и пришли на площадь потому, что здесь можно «классно погудеть и оттянуться».

Перед самым выходом ветеранов рок-музыки на эстраде появились губернатор Константин Титов и мэр Самары Олег Сысуев. Но если первый ограничился кратким приветствием, то второй сообщил: «У меня нет слов, чтобы сказать о моей любви к Самаре. Поэтому я буду петь. И в унисон очередному разогревающему ансамблю сбацал какого-то «песняка», отбивая ритм ладонями на собственных бедрах.

Ровно в 22.40, как и было обещано, вспыхнул прожектор. Конечно, до обещанных 350 кВт ему было очень далеко, но все-таки вертикальный столб света поднялся в небо довольно высоко. На миг вдруг показалось, что я вернулся в начало семидесятых на будапештский стадион, где однажды попал на концерт «Роллинг стоунс» в пору их расцвета. Все вернулось на круги своя?

Первая песня, вторая, третья, хотя и не силой в 150 кВт шли под восторженный вопль толпы. Четвертая, пятая... То тут, то там в толпе началось движение. Но зрители не пустились в пляс, просто некоторые из них стали пробираться по направлению к остановкам транспорта и автостоянкам.

Уже в трамвае от седеющего мужичка лет сорока я услышал: «Увы, они тоже не на ярмарку едут».

Утром, правда, во всем городе только и было разговоров, как о том, что молодое поколение, не обремененное комплексами доперестроечных ценителей рок-музыки, оттягивалось на концерте на полную катушку и до самого конца — организаторы позаботились о том, чтобы в час ночи к площади пришли автобусы, которые могли развезти людей во все концы города. На следующий день, правда, автобусы не вышли на свои привычные маршруты, что привело к массовым опозданиям на работу, но для провинциального города это тоже сенсация. Как и то, что дворникам не хватило одного самосвала, чтобы вывезти с самой большой площади и ее окрестностей горы мусора. Главное, что было ощущение праздника и неважно, что сам праздник так и не состоялся.

А эстрада до сих пор стоит неразобранной, заставляя маршрутные автобусы ходить совсем по другим улицам.

ИМЕНИ САМОГО ОТЪЯВЛЕННОГО НЕГОДЯЯ

Сегодня «Uriah Heep» — предприятие по воспроизводству самих себя, тех, кого мы любили пятнадцать лет назад. Имитация прошлых удач, которых было немало.

В Советском Союзе эта группа была популярной, если не сказать — культовой. Странно, но в разряде культовых групп советские фаны числили не психоделические, как во всем цивилизованном мире, не «Doors» или «Grateful Dead», а хардовые. Наверное, это не случайно. В суровом мире советской действительности психоделика занимала весьма локальное и убогое, скажем прямо, место — московских хиппи, к примеру, даже рок-н-ролльный народ недолюбливал, во всяком случае — не понимал. А хард-рок, хипповой субкультуре во многом противоположный — никаких соплей и песен о счастье, солнце, всеобщей любви, — был почитаем и любим... Тремя китами, естественно, были «Led Zeppelin», «Deep Purple» и «Black Sabbath». Четвертыми и потому как золушки особенно нежно любимыми были «Uriah Heep» — органист Кен Хенсли, гитарист Мик Бокс и певец Дэвид Байрон. Басист и барабанщик периодически менялись (хотя почти каждый басист неизменно оказывался в числе самых виртуозных!), но Большой Триумвират был гарантом того, что «Uriah Heep» остается собой.

До появления в группе удачливого менеджера Джерри Брона эта троица называлась «Spice». Брон первым делом посоветовал сменить название. Англичане, известное дело, народ начитанный, и как раз в это время то ли Хенсли, то ли Байрон перечитывал диккенсовского «Дэвида Копперфилда». С предложением назвать группу именем самого отъявленного подонка в этом замечательном романе, слизняка со стальной хваткой, согласились все (кстати, в этом есть не только оттенок бесшабашного цинизма, но и подтверждение тезиса о противоречиях между хард-роком и субкультурой хиппи). Первый альбом, вышедший в 1970 году, однако, остался незамеченным, а кое-кто из критиков еще и попенял группе за похожесть на «Led Zeppelin». С выходом второго, «Salisbury», все изменилось.

Большой Триумвират поражал своей слаженностью. Никто никому не мешал, напротив — даже голос Байрона был своего рода инструментом в блестящих аранжировках. В «July Morning», главной песне третьего альбома и, может быть, вообще главной песне «Хипов» за всю их историю, это слышно лучше всего.

Начиная с 1972 года «Uriah Heep» прочно перешли в разряд супергрупп. Альбомы этого года — «Demons And Wizards» и «Magician's Birthday» стали в Англии «золотыми», в хиты попал и двойной концертник, вышедший в 1973-м.

К середине семидесятых началась чехарда в составе. На концерте тряхнуло током басиста Гэри Тэйна, от чего у него сильно испортился характер. Он стал склочничать, обвинять во всех грехах Джерри Брона, да и весь состав группы. В конце концов Гэри пришлось уйти, а через год он был найден мертвым. Передозировка наркотиков, обычный рок-н-ролльный недуг.

Сменил его Джон Уэттон из «King Crimson», потом — Тревор Боулдер, потом с Броном поссорился и ушел Байрон. Вот это было уже совсем плохо — распался Большой Триумвират, и чего дальше ждать, никто не знал... В общем, дальнейшая история группы — история медленного угасания. Последний удачный альбом, «Return To Fantasy», был записан с Байроном, и ни один из сменявших друг друга вокалистов — Джон Лаутон, Джон Слоумэн, Пит Голби и нынешний Берни Шоу — ни один из них вернуть «Хипам» былую славу не смог.