(отрывок из книги)
Публикации
Найджел ЭНДРЮС
Есть что-то ужасно забавное в том,
что все за столом и молча слушают меня, слушают ту чепуху,
которую я несу, весь этот вздор. Все это очень смешно.
Жизнь вообще смешна.
Арнольд Шварценеггер
Женщинами Арнольд увлекался всегда. Так, в середине семидесятых в британских барах и ночных клубах он приобрел славу «сексуального самонаводящегося снаряда». Но и сам Шварценеггер с некоторых пор стал одним из самых значимых приманок для искательниц приключений. Арнольд всегда утверждал, что женщины не только интересовались им — богатые и бедные, молодые и постарше, — они при случае чуть ли не насиловали его. Одна из них на вечеринке в Сан-Франциско хотела полить его горячим шоколадом и при всех облизать. Другая, в то время пока Арнольд раздавал автографы, сорвала с себя одежду и, оставаясь обнаженной, спросила: «Может быть, потренируешь это тело?» Ее, правда, тут же увели охранники. Как-то в лифте отеля на Лазурном берегу к нему пристала горничная. «Она пришла в неописуемое возбуждение! — жаловался потом Арнольд. — Схватила меня за грудные мышцы! Я еле-еле освободился!» Он и сам как-то спровоцировал одну фанатку, которая донимала его просьбой об автографе: «Я сказал, что дам автограф, если она разрешит потрогать ее грудь. Согласен, не самая удачная шутка. Чтобы скорее от меня отвязались. А она берет мою руку, проводит ею по всей своей груди и тут же подает бумагу для автографа!» К тому же Арнольда навязчиво преследовали женщины, предлагавшие тысячу и больше долларов за то, чтобы провести со Шварценеггером ночь. Возможно, именно из-за опасения, что он постепенно превратится в живую сексуальную игрушку или застынет как мускулинный символ, Арнольд запретил публикацию серии фото-ню, сделанных в 1976 году Франческо Скавилло. Они предназначались для «Космополитена» и, по словам Скавилло, показывали все, что смог сделать Арнольд со своим телом: «Он стоял абсолютно голым целый день, и мы сделали тонны снимков. С ним было легко работать и общаться, но несколько недель спустя со мной связались из «Космополитена», чтобы сообщить об отказе от публикации».
Арнольд сумел «политически корректно» поставить себя и в связи с гей-культурой, кстати за пятнадцать лет до широкого провозглашения политкорректности. В 1976-м он рассказывал в интервью для «Нью-Йорк Таймс»: «Что касается секса, здесь я не обманываю. Двое из последних пяти, завоевавших титул «Мистер Америка», — не будем уточнять, кто именно, — были геями. Кого я должен осуждать? У меня нет сексуальных стандартов, которые бы определяли, что хорошо, а что плохо. Слово «гомосексуалист» значит для меня только то, что этот человек любит заниматься сексом с мужчиной. А я люблю секс с женщиной... Мне, знаете ли, подходит только это».
Хотя ясно, что сам он никогда не был геем, в 70-е годы Арнольд если и не бисексуал во плоти, то кажется поразительно двойственным: плутократ и курильщик марихуаны, консерватор и либерал, атлет и эстет, идеал мужественности, откровенно симпатизирующий геям.
* * *
28 августа 1977 года на теннисном турнире имени Роберта Кеннеди в Форест Хиллз, штат Нью-Йорк, Арнольда познакомили с Марией Оуингс Шривер. Ее брат Бобби решил пригласить Арнольда на вечеринку, где было полным-полно знаменитостей, после того как посмотрел фильм «Качая железо».
Будучи дочерью Юнис Шривер, урожденной Кеннеди, Мария приходилась племянницей Джону Ф. Кеннеди, ее отцом был Сарджент Шривер, бывший кандидат в вице-президенты (кампания Макговерна(1), 1972). Таким образом Мария просто была рождена для разговоров о политике и сплетен высшего света. Когда же они с Арнольдом встретились во второй раз, то сразу пошли слухи об их любовных отношениях, что породило сюрреалистические сказки о сближении республикански настроенного Арнольда и великой демократической династии страны. Арнольд получил возможность говорить с имевшим немецкие корни Сарджентом Шривером на своем родном языке, а также поупражняться в тевтонских шуточках с Роз Кеннеди, матроной немецкого происхождения.
Любящий когда его интеллекту бросают вызов, Арнольд постоянно спорил с Эдвардом Кеннеди, знаменитым сенатором из Массачусетса: «Мое сильнейшее побуждение — переубедить Тедди!» — самонадеянно замечал он. Мария исподволь уверяла, что вовсе не обязательно принимать политические взгляды ее поклонника. «Не воспринимайте его как республиканца, — говорила она, — смотрите на него как на человека, которого я люблю».
Джекки Кеннеди-Онасис не единожды вовлекала Арнольда в рассуждения о греческой скульптуре, когда во время очередного приема они прогуливались вдоль края бассейна или среди розовых клумб. Все это очень нравилось австрийскому самоучке: «Я люблю быть в окружении людей преуспевающих, с широкими взглядами и интересами. Если проводишь время с узколобыми, значит, сам такой».
По сообщениям из поместья Шриверов, Арнольд становился там, где «типичная вечерняя беседа легко переходит с разумной экономики на советских премьеров, европейское право, итальянскую революцию, собачью психиатрию и женские груди», все более частым гостем. Однако и сам Арнольд не обходился смущенно-односложными фразами. Например, с Роз, по мере развития отношений, он совершал долгие прогулки и обстоятельно отвечал на вопросы о немецкой грамматике и венских операх. А в разговорах с самой Марией — как будто одной любви недостаточно для беседы — он стремился к сглаживающему острые углы волшебному компромиссу между идеями либерального гуманизма (ее) и свободного предпринимательства (его). «Я помог ей разобраться в большом бизнесе, — рассказывал Арнольд, — она же объяснила мне необходимость заниматься бедняками, безработицей и прочей подобной чепухой. Они так много думают о служении народу, о социальной и благотворительной деятельности! В обыкновенных домашних разговорах постоянно поднимается вопрос: «Что мы можем сделать для других?» Постепенно это на меня повлияло. Спорт ведь очень эгоистическая штука: ты думаешь только о себе. Даже в командных видах ты пытаешься вести счет и думаешь о себе как об атлете. В актерской профессии это проявляется значительно сильнее. И для меня было полезным узнать о других взглядах на смысл жизни».
Мария была, казалось, создана для Арнольда. Невысокая, круглолицая, с копной темных волос, блестящими зелеными ирландскими глазами и «вкусной» улыбкой Кеннеди, она идеально подходила к монолитным, как изваяния острова Пасхи, чертам Шварценеггера. Арнольд всегда одобрительно отзывался о строгом, зрелом поведении. «Девушки все время только хихикают, — объяснял он одному репортеру, — в то время как женщины получают удовольствие от своей женственности, гордятся своим умом и делают вас уверенным в себе без того, чтобы дразнить равноправием. Настоящая женщина и так чувствует себя равной».
* * *
Свои ощущения перед началом работы в новом фильме, Арнольд обычно описывает так: «Примерно за неделю до начала мне всегда начинает сниться кошмар: сижу голый в темноте, камеры готовы к работе. Но я не готов — не одет, сцена не подготовлена, и я не знаю, что именно будут снимать. Тут я просыпаюсь, оглядываюсь по сторонам, понимаю, что это сон, но все равно думаю: подождите, я не готов!»
После «Бегущего человека» и «Красной жары» наступило время поиска более мягкого образа. «Я хочу, чтобы люди узнали, какой я на самом деле, — размышлял Арнольд. — Потому что в действительности я далеко не всегда беру в руки оружие, чтобы разрешить ситуацию... Я не суровый герой, который никогда не смеется... Я мирный парень, живущий в свое удовольствие». Арнольд даже начал вышучивать свои ранние работы, уже без обид повторяя злословие критиков: «Когда в «Конане-варваре» я сидел на лошади, многие говорили, что у лошади лицо более выразительное».
Еще во время монтажа «Красной жары» режиссер Уолтер Хилл заметил растущий интерес актера к комедийным ситуациям: «Когда мы монтировали последний фильм, Арнольд считал, что, вырезая некоторые шутки, я слишком суров. У него была пара, как я бы сказал, шуток неумных. Я не думал, что они сработают, слишком раздражали. Но Арнольд любит ввернуть «винтик» в конце сцены. Этакое последнее словцо. Скажем, он втыкает в парня нож и говорит: «Не уходи!» Арнольд такое любит, а я не очень».
Друзья Арнольда активно включились в работу по формированию нового имиджа Шварценеггера. Так, Милтон Берли, автор комедийных скетчей, на вечере в Калифорнийском мужском клубе позволил себе шутку, которую раньше невозможно было услышать в отношении Арнольда. Задавая тон вечера, Берли представил Арнольда Шварценеггера как внебрачного сына присутствовавшего тут же Курта Вальдхайма(2). Вальдхайм, впрочем, нашелся и парировал: «Я только выполнял приказы!»
Арнольд сам назвал этот период «кампания по умалению самого себя». В частности, он признавался корреспонденту журнала «Тайм»: «Знаете, я иногда мою посуду. Довольно часто, и делаю это не для того, чтобы произвести впечатление. Я, в противоположность моим друзьям, люблю мыть посуду!» И наконец, Арнольд заразился «экологической сознательностью». «Только сумасшедший может не интересоваться окружающей средой, — заявлял он. — Мы сдаем газеты на переработку и когда покупаем вещи наподобие бумажных полотенец, то выбираем те, которые могут быть переработаны или подвергнуты разложению. Я никогда не допущу в доме одноразовой посуды вне зависимости от количества гостей». Для людей, которые знали Шварценеггера как непреклонного Конана-республиканца, подобная метаморфоза просто-таки удивительна: ведь раньше казалось, что он скорее пройдет по раскаленным углям, чем отнесет использованные бутылки в специальный контейнер. Однако все задуманное Арнольдом способствовало тому, чтобы подогнать его под нужный, более человечный образ, чтобы он мог соответствовать новому, улыбающемуся, политкорректному миру. Он даже стал чаще подчеркивать, что его рост, 1 метр 88 сантиметров, не такой уж высокий, что в конце концов дало повод британской «Дейли мейл» сделать следующее заключение после встречи с «гигантом»: «Извините, но следовало сказать: 6,2 фута в хорошую погоду!»
Случалось, однако, и такое, что могло резко настроить общественное мнение против Арнольда. Так, под заголовком «Нацистский секрет голливудской звезды» 21 февраля 1988 «News of the World» опубликовала материал журналистов Вэнди Ли и Шарон Ринг, из которого следовало, что Шварценеггер всегда якобы симпатизировал наци. Поначалу Арнольд не обратил внимания на эту публикацию, и только начавшаяся перепечатка статьи в других странах заставила его обратиться в суд. Рассмотрение дела тянулось примерно два года и 21 декабря 1989 года «News of the World» и Шарон Ринг принесли по решению суда публичные извинения и были оштрафованы на 30 тыс. фунтов. Адвокат Роберт Клинтон, представлявший «News of the World», подчеркнул: «Мои клиенты подтверждают, что м-р Шварценеггер никогда не поддерживал воззрений нацистов и антисемитов, никогда не был поклонником Адольфа Гитлера и того, что символизирует его зловещий режим».
Да, действительно, Арнольд в августе 1986 года познакомился с Куртом Вальдхаймом и пригласил его на свадьбу. И он действительно оставался непреклонным, отказываясь публично обсуждать прошлое своего отца. Арнольд продолжает и по сей день утверждать, что до начала 80-х не знал о членстве Густава Шварценеггера в нацистской партии.
Раввин Марвин Хайер из Центра Симона Визенталя(3) рассказывал, что Арнольд обратился к нему еще в 1984 году, когда разыскивал документы о прошлом отца: «Пресса стала раздувать вопрос об отце Арнольда, и я им сказал, что первым, кто наводил справки, был сам Арнольд. Он позвонил мне и спросил, могу ли я найти эти документы. Он хотел знать все, что мог выяснить Центр и я попросил Симона Визенталя помочь мне». Хайер и Визенталь выяснили, что Густав Шварценеггер не был членом СС и не состоял на службе в гестапо, хотя во время войны проходил службу в жандармерии. Будучи жандармом, он не мог не быть членом НСДАП. Однако Симон Визенталь отмечал, что «существует разница между таким членством, как членство Густава Шварценеггера, и настоящим наци, подлинным членством в фашистской партии. Один может состоять в партии потому, что он просто боится потерять работу. А другой может активно действовать в духе партии».
«Даже если Густава и можно было порицать, — говорил раввин Хайер, — то почему грех должен падать на Арнольда? Мой ответ прессе таков: 3500 лет евреи сами были жертвами коллективной вины. Мы не собираемся возлагать ее на Арнольда за дела его отца».
Арнольд, имея возможность не признавать публично связи отца с наци, тем не менее ответил на предъявленные обвинения. В интервью «Пентхаусу» в январе 1989 года он говорил: «Я вообще ненавижу нацистский период. Если ты родом из Германии или Австрии, то над тобой иногда подшучивают, а иногда и дарят что-либо, что может иметь отношение к тому времени (эти слова, возможно, реакция Арнольда на слухи, что он будто бы хранил у себя дома атрибутику и символику нацистской Германии). Я большой противник того периода, я его презираю!»
Раввин Хайер предполагает, что Арнольд попытался найти свой собственный способ отречься от прошлого отца. «Он не приехал на похороны! — отмечает Хайер. — Из-за нацистского прошлого? Вряд ли. Но он действительно был в растерянности. Я допускаю, что он просто не знал, как поступить».
Возможно также, что мотив, побудивший Арнольда обратиться в Центр Визенталя, был политическим — и чтобы предвосхитить интерес средств массовой информации, и чтобы уменьшить потенциальный вред, который мог быть нанесен новому этапу кинокарьеры. Хайер отмечал, что он «не может влезть в чужое сознание», но заявлял, что Арнольд связался с ним до того, как достиг пика актерской карьеры. Даты, однако, заставляют предположить, что встреча произошла уже после того, как Арнольд сыграл свою звездную роль в «Конан-варваре». И потом, существует самый щекотливый и самый «грязный» вопрос — вопрос денег. Выступая от имени Центра Визенталя, раввин Хайер высоко оценивал щедрость Арнольда, подарившего центру «более четверти млн. долларов, большую часть в виде пожертвований с гонораров за фильмы. С каждой своей картины Арнольд делал денежный взнос. Через неделю-две после выхода нового фильма всегда приходил чек». Другие источники, включая статью в «Ньюсуик», подчеркивают, что щедрость звезды по отношению к центру близка к 5 млн. долларов. Правда, в эту сумму, возможно, входят и вклады, сделанные Арнольдом в финансирование строительства Музея терпимости в Лос-Анджелесе.
Да, это вполне могли быть действия человека, который хочет искупить грехи отца. А может быть, и попытка замолчать его фигуру, тем более что сын с каждым новым фильмом все явственнее демонстрирует силовой, брутальный стиль поведения и бескомпромиссный, с помощью одних кулаков способ решения всех проблем.
Но есть сведения и о том, что, возможно, сидит в Арнольде глубоко-глубоко и только изредка вырывается наружу. Рик Уэйни, бодибилдер, бывший когда-то его другом, рассказывал, что Арнольд любил использовать нацистское приветствие на вечеринках. Уэйни вспоминает также одно соревнование бодибилдеров, на котором Арнольд, желая усилить кульминационный момент, повернувшись в сторону толпы и прокричав «Зиг хайль!», вызвал настоящий скандал. Когда зрители начали его освистывать, Арнольд отступил в гримерную, в смятении повторяя: «Эти люди ничто без своего лидера-австрийца!» Кроме того, Уэйни вспоминает, что Арнольд, выступая однажды вместе с евреем Джо Уэйдером, решил изобразить Гитлера и сделал знаменитый зачес, столь любимый некоторыми школьниками. «Да, — признает уже сам Уэйдер, — это было, но мы также играли и другие роли! Даже лучшие из нас в возбуждении способны на низкопробные шутки».
Собственные мысли и чувства Арнольда на этот счет противоречивы. Но как бы он ни ненавидел период фашизма, его харизма все же основана на гипертрофированной, близкой к эстетике комиксов мужественности, которая полна безжалостного и жестокого тоталитаризма.
* * *
В июне 1995 года Арнольд увеличил свои владения в Пасифик Пэлисейдс, в Калифорнии. Два года спустя после того, как он получил ключи от дома Джона Форсайта, он купил за 2 млн. долларов особняк площадью 1500 кв. м у другого своего соседа, актера Даниэля Дж. Траванти. Теперь Арнольд владеет тремя стоящими рядом домами, в которых одних только спален пятнадцать, а общая стоимость этой его недвижимости доходит до 10 миллионов долларов. Весь год, чтобы не засидеться дома, он вращался в обществе, разрезая ленточки и целуя наряженных детей. Неоднократно он посещал города, где проходили патронируемые Шварценеггером игры для детей из неблагополучных семей. Вечеринка для гостей на этих играх, между прочим, стоила для двоих 5000 долларов! Пятью ударами молота в Атланте на церемонии «разрушения стен» Арнольд отметил столицу штата Джорджия как место проведения Олимпийских игр 1996 года. В середине апреля он также побывал на 40-летнем юбилее Брюса Уиллиса, сыграв в кегельбане, который Брюс и его жена Деми Мур арендовали в Бельвью, штат Айдахо. В честь новорожденного концерт дал Том Джонс, а Арнольд, Брюс и Вуди Хэррелсон доказали, что умеют ловко обращаться с шарами.
В Лондоне, вместе со Сталлоне, другим совладельцем сети ресторанов «Планета Голливуд», Арнольд участвовал в пикетировании индийской закусочной, осмелившейся взять себе то же самое название. Находиться рядом со Сталлоне было для Арнольда немалым испытанием. После некоторого застоя Слай вновь начал зарабатывать все больше и больше: 15 млн. за «Наемных убийц», 17,5 млн. за «Дневной свет», 20 млн. — самое «крутое» предложение, сделанное когда-либо актеру киностудией — за пока еще безымянный проект компании «Савой пикчерз». Арнольд был, должно быть, в отчаянии. Когда-то такие гонорары связывались исключительно с его именем.
Даже голливудские подхалимы ополчились против него. Ко всему добавился и скандал, раздутый журналом «Кэнэдиан Глоб». Публикация журнала рассказывала о добивающейся признания отцовства бодибилдера женщины из Техаса, которая якобы забеременела в Индианополисе (как она утверждает) 14 или 15 января 1982 года после знакомства с Арнольдом в ночном клубе «Хот Ледис». Доказательством служила 12-летняя Кристина Линн Бентлэдж. Девочка не имела никакого сходства с Австрийским дубом (одно из прозвищ Арнольда), но тем не менее истица настаивала на том, что это его ребенок. «Он чувствовал потребность утвердиться в своей мужественности, — заявляла она. — Ему были необходимы новые горизонты». Адвокат Арнольда, в свою очередь, был уверен, что может легко доказать, что его клиента не было в Индианополисе в те дни.
Арнольд начал ощущать потребность вернуться к «мужскому героизму». Был найден криминальный триллер под рабочим названием «Чистильщик». Его написал дебютант Тони Пьюриар, человек в чем-то близкий Арнольду: до того как начать писать, он был художником, поваром, рекламным агентом. Его сценарий основывался на сюжетах теленовостей, наводящих на мысль, что знаменитая американская «Программа защиты свидетелей» зачастую приводит тех, кого она призвана защищать, к страшным трагедиям. «Агента ФБР можно купить за чашку кофе, — утверждает Пьюриар, — этих в прошлом безупречных ребят сейчас съедает коррупция. Сюжет вращается вокруг одного из последних неподкупных, его девушки, нуждающейся в защите, коллеги-предателя и огромного количества препятствий, которые надо преодолеть, прежде чем наступит хеппи-энд». На главную роль первоначально собирались пригласить Стивена Сигала, но Копельсон, продюсер «Взвода» и «Беглеца», посчитал, что можно найти кого-нибудь и получше. Обсуждались кандидатуры Харрисона Форда, Мела Гибсона, а потом и появился большой австро-американец. Пьюриар, снабдивший героя трудным характером неудачника в духе позднего Клинта Иствуда, был в ужасе: «Где найти того, кто может побить Арнольда Шварценеггера?» Вскоре Пьюриар погрузился в странный предсъемочный мир Арнольда. Тот начал звонить ему среди ночи, чтобы спросить, какой у него будет костюм. «Вы имеете в виду — символически?» — спрашивал Пьюриар. «Нет-нет! — отвечал Арнольд. — В чем я буду на съемочной площадке!» Через некоторое время писатель провел долгий день в офисе Арнольда, изучая замечания звезды по сценарию. Всюду стояли охранники с рациями, порхали лакеи с блюдами свежесобранной клубники, а Арнольд зачитывал вопросы, которые он набросал на четырех листах блокнота.
«О, мне необходима эта роль!» — говорил Арнольд, ведший себя, словно хорошенькая девушка на балу, с которой все хотят потанцевать. Он угощал всех сигарами, а Копельсон повторял: «О, Арнольд! Это лучшие сигары из всех, что я курил!» Создавалось впечатление, что все собрались вокруг трона принца. Вскоре Арнольд вернулся на родную почву съемочной площадки, уже там выкуривая злодеев и гангстеров. Счастливого и неистового «Чистильщика» выпустили в этом году.
* * *
Совсем недавно один британский фан Арнольда отправился в Лос-Анджелес, чтобы увидеть кумира на съемочной площадке, и был застрелен при попытке ограбления. Фанатичный поклонник Шварценеггера незадолго до этого прошел курс лечения от шизофрении, однако хозяин дома, который тот собирался ограбить, не стал вдаваться в тонкости. Увидев рядом с домом незнакомого человека с оружием в руках, хозяин всадил в него шесть пуль из «Смит-и-Вессона» 44 калибра, а потом выбежал на улицу, чтобы послать еще одну пулю, в голову. Вполне вероятно, такая меткость и жестокость проявились в этом человеке не без влияния фильмов Арнольда. Никто не может сказать — действительно ли звезда ответственна за то, что вытворяют ее поклонники. Тем более такая суперзвезда, как Арнольд Шварценеггер.
«Есть что-то таинственное в Арнольде, — говорит режиссер Уолтер Хилл. — Что бы о нем ни думали, он все равно другой. Вы считаете его кинозвездой, но он также магнат по торговле недвижимостью. Я когда-то назвал его «силой нации». Он не актер в обычном смысле слова и не претендует на это. Но он — одна из великих звезд. Он отражает что-то, что выходит далеко за пределы драматического таланта, в чем присутствует тайна».
Чем более «арнольдовской» становится звезда на экране, тем более неуловимым становится настоящий Арнольд. Он живет на вершине успеха, постоянно защищаясь от завистников и злопыхателей. Иногда Арнольд как частное лицо посылает Арнольда как лицо общественное сняться в кино, пообщаться с прессой, провести политическую кампанию. Шварценеггер — одно из величайших творений шоу-бизнеса. Долгое время, после того как забудутся ошибки, грешки и скандальчики «подлинного» Арнольда — стероиды, упоминания о Гитлере, сексуальные приключения, дерзкие судебные процессы, — Арнольд-идол будет существовать. Что же касается политики, то Арнольд имеет доступ и в мир киноиндустрии, и в мир государственной власти. Нельзя сбрасывать со счетов и амбиции клана Кеннеди-Шривер. Гор Видал(4) предрекает, что на президентских выборах 2004 года соперничать будут двое — Норман Шварцкопф(5) и Арнольд Шварценеггер. Что думает об этом сам Арнольд? «Я более чем счастлив помочь этой стране и этому миру и в настоящем и в будущем»...
(Книга «Правдивые мифы» выходит в издательстве «Вагриус».)
(1) Макговерн, Дж. — один из лидеров Демократической партии.
(2) Вальдхайм, Курт — до 1992 г. федеральный президент Австрийской республики. В 1972 — 1981 гг. — генеральный секретарь ООН.
(3) Визенталь, Симон — глава Центра по розыску нацистских преступников, в частности руководивший операцией по поимке Адольфа Эйхмана.
(4) Видал, Гор — писатель, публицист, драматург.
(5) Шварцкопф, Норман — генерал, командовал операцией «Буря в пустыне».