В четверг в Ботлихском районе Дагестана возле селения Годабери 250 ополченцев вступили в первый бой с исламскими экстремистами. Добровольцы захватили одну из высот и в течение часа отбивали атаки противника, пока к ним на подмогу не пришли регулярные войска. Во время боя потерь у ополченцев не было. О боевых буднях отряда ополченцев корреспонденту "Коммерсанта" СЕРГЕЮ Ъ-ДЮПИНУ рассказал один из его руководителей замначальника правового управления мэрии Махачкалы ЗАПИР ДЖАМАЛУДИНОВ.
— Сейчас наши ребята отдыхают. Они достойно выполнили первую боевую задачу: удержали высоту, дождались подхода объединенных федеральных сил и поступили в распоряжение одного из замминистров внутренних дел России. Сейчас наши занимают новые позиции в районе селения Ниарсо, в семи километрах от Ботлиха, но связи с ними нет. Все коммуникации перебиты снарядами. От военных мы знаем, что добровольцы настроены по-прежнему решительно — удача в первом бою придала им силы. Бойцов разных национальностей, возрастов и профессий объединяет гордость, свойственная каждому мужчине-дагестанцу и злоба, накопленная против общего врага, пришедшего в наш дом".
— Кто эти люди, и откуда они призывались?
— Все 250 человек — жители Махачкалы, военнослужащие запаса в возрасте от 25 до 45 лет. Командует отрядом отставной полковник милиции бывший начальник отдела по борьбе с оргпреступностью МВД Дагестана Шамиль Асланов. Хочу отметить, что все наши бойцы прошли жесткий отбор. И сам факт наличия у человека военного билета был далеко не главным критерием в этом отборе. Брали только тех, кто не просто отслужил в армии, а воевал в Афганистане, Приднестровье, Чечне и умеет обращаться с оружием. Пушечное мясо на войне нам не нужно.
Конечно же, учитывали и возраст. Возле призывного пункта постоянно крутятся сотни пацанов лет по 16-17. Просят отправить на войну. Им мы, естественно, отказываем. Приходит и много стариков. Только сегодня приходил один отставной майор лет шестидесяти. Русский, кстати. Я ему говорю: "Отец, спасибо, конечно, но тебе уже поздновато будет. Пусть теперь вместо тебя сыновья повоюют".
И еще один момент — на войне не место пьяницам и наркоманам. На все это в интербригаде категорический запрет. Нарушил — никакого разбирательства и наказания не будет. Просто собирай вещи и езжай домой.
— А сколько всего добровольцев записалось в махачкалинскую интербригаду?
— На сегодня две тысячи человек. 250 сейчас на передовой. Остальные пока находятся в Махачкале. Они проходят короткую спецподготовку под руководством армейских офицеров. Их учат ориентироваться в горной местности и опознавать врага. Хочу отметить, что с сегодняшнего дня штабы, подобные нашему, начали работать во всех без исключения районах Дагестана. Добровольцы приходят в городские и сельские советы, их собирают на всех крупных предприятиях. Многих направляют защищать родину местные советы старейшин и даже религиозные организации.
— Есть ли в бригаде женщины?
— Да, всего 6 человек. Сражаться с оружием в руках они не будут, хотя и рвутся в бой. Одна из них, девушка-аварка, едва вошла в штаб, сразу потребовала, чтобы ее отправили на передовую. "Вы не смотрите, что я такая хрупкая,— сказала она дежурному.— Я могу любого мужика голыми руками задушить". И в подтверждение своих слов бросила на стол два диплома: мастера спорта по карате и инструктора по пулевой стрельбе. Конечно, ее дипломы вряд ли пригодятся на войне — пусть сражаются мужчины. А девушки будут оказывать им медицинскую помощь.
— Как вооружены ополченцы? Кто регистрирует оружие, и куда оно денется, когда закончится война?
— В основном приходят со своими стволами. Как правило, это гладкоствольные карабины типа "Сайга", винчестеры, помповики или охотничьи ружья. Этого достаточно для тех, кто останется поддерживать порядок в столице. Добровольцы, идущие на передовую, получат автоматы у военного командования на местах.
Номера выданных Калашниковых заносятся в спецкарточку бойца. А вообще постановление Госсовета республики "О ситуации, возникшей в связи с вторжением вооруженных формирований" разрешает гражданам, вступающим в ополчение, использовать для защиты отечества все имеющееся у них оружие: как зарегистрированное, так и нет.
По окончании боевых действий мы решим, что делать со стволами — или изымем, или оставим людям на постоянное хранение. Ведь если в соседней республике фактически узаконено хранение и ношение оружия, то и мы должны как-то защищаться. Но это все будет потом — сегодня главная задача отразить агрессию.
— Кто и как снабжает интербригаду? Получают ли бойцы деньги за участие в боях?
— Разумеется все сыты, одеты и обуты. О людях заботятся Госсовет республики, мэрия, военные. Поверьте, добровольцы ни в чем не нуждаются. Местное население относятся к ним, как к защитникам. Доброволец может зайти в любой дом и попросить, к примеру, пачку сигарет или бутылку пепси-колы. Никто и никогда не откажет. А владельцы магазинов, ресторанов, просто богатые люди присылают и еду и одежду для интербригады.
Что касается денежных выплат, то они просто не нужны. Люди идут в нашу бригаду не зарабатывать, а защищать свою страну от врага. Конечно, за всеми сохраняется зарплата по месту работы. Если случится беда — раненому бойцу помогут все: администрация, соседи, родственники, коммерческие структуры и религиозные организации. Для этого не нужно никаких постановлений — у дагестанцев не принято бросать своих в беде. А тем более тех, кто пошел на войну.
— Большинство жителей Дагестана — мусульмане. Как они относятся к ваххабитам, с которыми приходится воевать?
— Отношение к религиозным экстремистам самое негативное. Наша религия — чистый ислам, а ваххабизм чужд и непонятен подавляющему большинству дагестанцев. Даже те немногие, которые его исповедовали, сегодня чувствуют себя предателями. Они ходят по своим селам, как оплеванные, или вообще прячутся и сбривают бороды.