В условиях финансового кризиса власти всех стран ищут способ увеличить налоговые поступления. Обозреватель "Власти" Сергей Минаев обращает их внимание на слабо используемый источник пополнения бюджета — недвижимость.
В Средние века вся финансовая жизнь государства строилась вокруг земли и расположенных на ней построек. В главе 5 Великой хартии вольностей, подписанной английским королем Иоанном Безземельным в 1215 году под давлением баронов, подчеркивалось: "Пользователь земли должен содержать дома, парки, пруды, мельницы в должном порядке и обеспечивать наличие плугов и телег в соответствии с сельскохозяйственным сезоном".
Именно в то время в Англии произошла управленческая революция. До тех пор владельцы земли сдавали ее в аренду, и арендная плата служила основой их бюджета. Бюджет в основном был дефицитным. Вот как один из монахов описывает ситуацию, в которой оказался аббат Самсон, крупный землевладелец, в 1182-1211 годах: "Он был ревностным священнослужителем, но неопытным в деловых вопросах. И все свои финансовые проблемы он решал путем займов, чтобы хотя бы поддерживать в достойном состоянии свой дом. Каждый год в последние восемь лет он брал все больше кредитов, чтобы выплачивать все более увеличившиеся проценты. Шелка и золото из церковной утвари уходили еврейским и христианским кредиторам".
В начале правления короля Иоанна Безземельного цены на сельхозтовары удвоились: за быка, который стоил 40 пенсов, стали просить 80 пенсов. И лорды, в том числе аббат Самсон, решили, что в условиях инфляции выгоднее не сдавать землю в аренду, а управлять ею самим, получая выгоду от продажи урожая по повышенным ценам. Британские исследователи Дэнни Данцингер и Джон Гиллингем пишут: "В результате богатые стали богаче, но оказалось, что доходы лордов непостоянны, управляющим легко их обманывать, и необходим целый штат аудиторов, которые сверяли бы письменные отчеты о доходах от различных поместий. Первым, кто завел такой штат, был друг короля Иоанна Питер де Рош, епископ Винчестерский, о котором говорили, что он слаб в письме, зато силен в бухгалтерской отчетности. Аудиторы XIII века не только боролись с финансовыми нарушениями, но и принимали инвестиционные решения — ставили задания перед отдельными поместьями, указывали, когда менять сельхозинвентарь или строить новые хранилища. Найденное лордами решение инфляционного кризиса породило целую армию профессиональных казначеев, аудиторов, приемщиков продукции и других клерков. И в начале века в Оксфорде открылась первая бизнес-школа".
В 1086 году английский король Вильгельм Завоеватель приказал составить "Книгу Судного дня" — полный перечень земельных владений в Англии с их стоимостью, чтобы обложить земли специальным налогом. Он взимался только с пахотной земли и назывался carucate. В Англии начались восстания против этого налога. Как отмечалось в хронике XI века, "не осталось ни ярда земли, ни одного быка, коровы или свиньи, которые не попали бы в перепись. Одна инспекция следовала за другой, и земля была взбудоражена насилием, проистекавшим из сбора королевских налогов". Впоследствии налог был отменен.
Кроме всего прочего, Вильгельм хотел выяснить, какие земли в завоеванной стране принадлежат самому королю. Доходы от королевских земельных наделов служили основой казны английских королей. Кроме того, король взимал налог на передачу земель по наследству — по произвольным ставкам. Скажем, барон из Северной Англии Николас де Стютвий заплатил 10 000 серебряных марок за право унаследовать поместья своего брата.
В XVII веке в Англии налогообложение недвижимости часто приобретало изощренные формы. В 1660 году был введен налог на камины и очаги: за каждый нужно было заплатить два шиллинга. Инспектор должен был пройти по всем комнатам, и хозяйки иногда баррикадировали вход в дом. Затем этот налог был заменен на налог на окна, который можно было собирать, не проникая внутрь. За каждое окно требовалось заплатить шиллинг, если окон было более семи. Налогоплательщики стали заколачивать окна: в Эдинбурге была целая улица без единого окна.
Вернулась идея облагать налогом землю. Правда, парламентарии сомневались. Как сказал один из них, "что касается плана оценивать и облагать принадлежащую человеку землю, то такого бы наши предшественники никогда не потерпели бы. Наши правители должны знать, что облагать землю у нас всегда избегали". В конце концов налог был введен по фиксированной ставке с условием: облагается только та земля, которую видит инспектор. Он не имеет права проводить расследования относительно подлинного количества земли у плательщика. Каждый называет стоимость своей земли сам, и инспектор не должен подвергать слова сомнению.
Иногда к налогообложению земли прибегали в кризисных ситуациях. Лозунг Великой французской революции — "Свобода, равенство, братство и никаких налогов". Однако уже Наполеону понадобились деньги на ведение войн. Как указывает американский исследователь Чарльз Адамс, "Наполеон, конечно, не мог отказаться от налогов, но об увеличении налогового бремени не могло быть и речи. Подушный налог был совершенно неприемлем: он был символом королевского деспотизма. А подоходный налог был всего лишь формой подушного. Налоги на потребление — акцизы — ассоциировались с королевскими налоговыми откупщиками, c которыми покончила революция. В итоге правительство пришло к налогу на землю, проповедуемому физиократами, которые считали, что все богатство проистекает из земли, поэтому только ее можно облагать, тогда как производство и торговля должны быть полностью свободны от налогообложения. Наконец, был введен налог на дома и окна по британскому образцу, и он просуществовал до 1925 года".
В современных условиях власти всех стран делают ставку далеко не на налогообложение недвижимой собственности, а на НДС или налоги на доходы. Еще в 1965 году налоги на недвижимость были так же важны для бюджетов индустриальных стран, как НДС, а сейчас НДС почти в 20 раз важнее. Налог на доходы уже в 1980 году был важнее налога на недвижимую собственность почти в 30 раз. С 1965 года доля НДС в бюджетах неуклонно возрастала, доля налогов на доходы росла до 1980 года, потом несколько упала (хотя до сих пор превосходит долю НДС), а доля налогов на недвижимость совершенно не изменилась.
По сей день средняя индустриальная страна получает менее 5% доходов бюджетов всех уровней от налогообложения земли и строений на ней (см. график). В средней развивающейся стране этот уровень еще ниже — 2%. Конечно, за средними цифрами скрываются значительные различия. В англосаксонских странах бюджетное значение налогов на недвижимость самое большое — 17% всех доходов в США, около 12% в Великобритании и Канаде. В Германии доля едва достигает 2%, а в Швейцарии составляет только 0,4%.
В нынешних условиях долгового, бюджетного и финансового кризиса власти пытаются изыскать новые источники налоговых поступлений. Повышение НДС выглядело бы странным, учитывая замедление экономического роста (а в Европе экономический спад). Потребительские расходы и так недостаточны, а тут еще власти увеличивают налоги на потребление. Подоходный налог в условиях финансового и экономического кризиса также увеличивать нельзя, а поступления от него в условиях высокой безработицы и уменьшения доходов падают.
Учитывая все это, власти могут обратить внимание на такой слабо используемый ресурс, как налоги на недвижимую собственность. Они могут рассуждать так. Налогообложение земли и строений на ней — способ пополнить бюджет, который менее всего вредит нормальному функционированию экономики. В этом смысле лучше всего обложение самой земли, вне зависимости от того, как она используется. Количество земли — фиксированная величина и обложение никак не повлияет на ее предложение на рынке, в отличие от обложения фонда заработной платы или сбережений. Напротив, обложение земли может стимулировать увеличение эффективности ее использования. Глупо не застраивать земельные участки для перепродажи строений или сдачи их в аренду, если ежегодно в любом случае платишь налог на землю. Кроме всего прочего, в современном глобализированном мире, где компании или богатые люди могут легко перемещаться через границы, только налог на землю может считаться по-настоящему стабильным источником бюджетных доходов, так как землю за границу не вывезешь.
Налог на землю можно считать менее зависимым от фаз экономического цикла. Во время экономического спада поступления от этого налога сокращаются меньше, чем от других налогов, как показывает пример нынешних США, где оценочная стоимость земли меняется медленнее, чем реальные цены на нее. Наконец, налог можно считать препятствием для возникновения ценового бума на недвижимость, который обычно кончается крахом кредитной системы, поскольку именно недвижимость обычно используется в качестве кредитного залога.
Не случайно в последнее время 20 стран либо уже ввели новые налоги на недвижимость, либо предполагают сделать это (в их числе и Россия). Намибия, например, ввела налог на землю, используемую в сельскохозяйственных целях, Ирландия вновь ввела налог на недвижимость, отмененный в 1997 году, британская Лейбористская партия предлагает ввести налог на владельцев земли, которые приобрели ее для застройки, но не застраивают.
Многое, конечно, препятствует властям сделать ставку на такой налог. В развивающихся странах обычно отсутствует аналог "Книги Судного дня": власти, в отличие от Вильгельма Завоевателя, точно не знают, кому и где принадлежит земля и сколько она стоит. Кроме того, в индустриальных странах граждане обычно считают его несправедливым: итальянский премьер Марио Монти проиграл выборы в том числе потому, что предлагал повысить налог на недвижимость. Такой подход определяется тем, что налог на недвижимость очевиден, его легко подсчитать и от него трудно уклониться. Однако в конце концов соображения бюджетной необходимости все-таки могут заставить власти всех стран вспомнить о земле.
