"Нет! Бандита из Лелека не получится!". Чудная фраза — так и хочется спросить: а из Болека? — эпиграф к фильму Тадеуша Хмелевского, "чуду в перьях", диковинке, которую вертишь в руках, пытаешься разобрать, а то и разломать, но так и не понимаешь, как она устроена, и как вообще возможна. Изумление не проходит на всем протяжении фильма. От пролога: чумазые и злые мужчины колотят друг друга — чуть ли не из спортивного интереса — в мутных переулках дубинами по головам. До последних секунд: Хмелевский, доведя действие до пароксизма, нагло выскакивает из ловушки, в которую загнал сюжет, так же как Луи Маль в шедевре абсурда "Зази в метро" (1960). Нагло, но "по Станиславскому": если кто-то утопил ручную гранату в банке с солеными огурцами, в финале она непременно взорвется. Вообще, "Ева" — самый французский из нефранцузских фильмов, руководствующийся логикой анархистского сюрреализма, скажем, Жака Превера. Что, например, делать, если катафальщик смертельно пьян? Конечно, засунуть его в катафалк, к покойнику. Когда — не скоро — дверца катафалка откроется, оттуда выбежит стая собак. Но мы-то — Матка Боска Ченстоховска! — не в Париже, а в "народной Польше". Польское кино конца 1950-х — что о войне, что о современности — пляска смерти, депрессивная, алкогольная и суицидная. Но завязка "Евы" сулит кое-что страшнее: комсомольскую комедию об отдельных, неизжитых проявлениях буржуазного равнодушия к молодому специалисту. Ева (Барбара Квятковская) приезжает в уездный город — учиться в техникуме. Общежитие, однако, откроется назавтра, сторож-старикан не в себе, на дворе темно, а спать Еве еще как хочется. Сама-то она, действительно, большеглазая комсомолка, не замечающая, мягко говоря, странностей мира, в который провалилась, как Алиса в нору. Даже пресловутую гранату в своей сумочке не замечает. В общем, Еве не смежить очи ни в тюремной камере, ни в оружейной комнате полицейского участка. Не потому, что, скажем, общежитие ткацкой фабрики, куда ее отвел добрый полицейский Петр (Станислав Микульский), забито любовниками ткачих. Они и в шкафах сидят, и в люльках маляров за окном висят, и делают вид, что без штанов только потому, что среди ночи занимаются физкультурой, и чуть ли не из кастрюль выглядывают. Просто на Еву пало то же заклятие, что падет на солидных господ, которым никак не поужинать, в "Скромном обаянии буржуазии" (1977) Луиса Бунюэля. Городок же, где ей предстоит учиться, в лучшем случае побратим фантастического Лондона из "Трехгрошовой оперы" Бертольта Брехта. Проститутка здесь, правда, всего одна, по кличке Красивая Леня. Население делится на две главные социальные группы. Полицейские, измученные собственным идиотизмом, и мазурики: кстати, единственное учебное заведение, которое здесь работает круглосуточно,— это воровские курсы, где преподаватели, как ни бьются, не могут научить Лелека грамотно продать кирпич одинокому прохожему. Ева, кстати, освоит эту науку с первого раза. Некоторые бандиты щеголяют в котелках, некоторые переодеты в полицейских. Когда на экране светает, с сожалением думаешь: ну, вот, сейчас армия ночи рассеется. Но при солнечном свете бандитов становится в разы больше. Между полицейскими и ворами еще как-то выживают считаные честные граждане с постоянно выпученными от ужаса глазами. Но сам этот ужас — очень уютный, кукольный. Было бы смертельно обидно, если бы в этом вертепе добро победило зло, но авторы благородно избавили зрителей от такого циничного "хеппи-энда".
Ewa chee spac, 1958
«Угроза»
Режиссер: Ален Корно
Оригинальное название, год: La menace, 1977
На съемках ни одна актриса не пострадала, зато ни одна не избежала того, чтобы режиссер Ален Корно не раздел ее догола. Картинка здесь "выпуклая", почти гиперреалистическая, жесты героев технологичны, словно это пособие для начинающих разбойников, все вместе — слишком торжественно для невеликого сюжета. Анри (Ив Монтан) бросает Доминик (Мари Дюбуа) ради куколки Жюли (Кароль Лор). Доминик с досады, что ни подкупить, ни избить Жюли не удалось, бросается с обрыва в океан. Следователь (Жан-Франсуа Бальмер) с лицом законсервированного психопата шьет Жюли дело. Ощущение дежавю возникает, поскольку Монтан делает здесь практически все то же, что в "Полицейском револьвере "Python 357"" (1976) того же Корно. Там он играл следователя, разыгрывающего адскую комбинацию, спасаясь от правосудия. Здесь — надежного и столь же изобретательного мужчину, спасающего невинную жертву правосудия. "Угроза" проигрывает "Револьверу": там герой Монтана доходил до того, что обливал себе лицо кислотой, здесь ограничился тем, что угробил фуру, разбил несколько тарелок и поломал мебель.
«Золотоискательницы 1933 года»
Режиссер: Мервин Лерой
Оригинальное название, год: Gold Diggers Of 1933, 1933
Фильм Мервина Лероя мюзиклом не назовешь: в нем всего четыре — да и то один из них прерывают ворвавшиеся в театр судебные приставы — музыкальных номера. Зато все они — шедевры гениального хореографа Басби Беркли. Бурлескное преследование грудного младенца сворой копов, невидимые в темноте девушки, играющие на светящихся скрипках; напоминающий о немецком экспрессионизме финальный марш отчаявшихся ветеранов на Вашингтон. История четырех show-girls, выбравшего богемную свободу бостонского богача Брэда (Дик Пауэлл), его брата и адвоката, пытающихся помешать его браку с инженю Полли (Руби Килер), но угодивших в сети, раскинутые ее товарками,— не только и не столько полусветская комедия, сколько свидетельство о великом кризисе. Героини — безработные хористки: ударение здесь падает именно на слово "безработные". Финальный марш не более зловещ, чем — вроде бы "безыдейное" — шоу в прологе. Жадное, продажное, оскаленное лицо девицы, поющей о деньгах, деньгах и еще раз о деньгах,— один из самых страшных планов в голливудском кино.
"М — город ищет убийцу"
Режиссер: Фриц Ланг
Оригинальное название, год: М, 1931
Шедевр Фрица Ланга о том, как полиция и преступный мир объединили усилия в поисках и травле — как дикого зверя — толстого и милого на вид детоубийцы (Петер Лорре), хрестоматиен. Чем ужаснее сцена, тем она гармоничнее — пластическое красноречие немого кино плюс виртуозная работа с новоявленным звуком — организована. Детская считалка в прологе наполняется зловещим смыслом. "Вышедшая вон" девочка не вернется домой. Появлению убийцы предшествует мелодия из "Пер Гюнта" — он насвистывает ее, когда на него "находит",— и тень на рекламной тумбе. Та же мелодия погубит его: душегуба опознает слепец (Георг Йон), у которого тот купил для своей жертвы воздушный шарик. Шарик, застрявший в проводах,— исчерпывающий знак того, что ребенок убит. Начертанная мелом на спине буква "М" (Morder — убийца) укажет уличным охотникам на дичь. Кульминация — суд над убийцей, который чинят уголовники и матери жертв, и гениальный монолог Лорре о том, как ему постоянно чудится преследователь за спиной, и этот преследователь — не кто иной, как он сам.
Кто этот человек?
Режиссер: Эва и Чеслав Петельские
Оригинальное название, год: Kim jest ten czlowiek, 1985
Как и все польские режиссеры, пережившие войну и оккупацию, Эва и Чеслав Петельские всю жизнь обращались к черной эпохе ("Сержант Калень", 1961; "День рождения молодого варшавянина", 1980). Но на сей раз отошли от канона повстанческого кино. "Кто этот человек?" — донельзя мрачное кино о "бреде разведок" а-ля Джон Ле Карре. Военный инженер Адам Ивиньский (Хенрик Талар) борется в 1939 году не только с абвером, внедрившим агента Вотана в руководство польской разведки. Нацистам отведена скорее декоративная роль: маршировать с факелами и штандартами. Зато в самом начале Адама бросают в тюрьму на родине, а еврейские лавки громят в Варшаве, как в Берлине, но только во славу Польши. Подозрительность собственного руководства обоснованна: все здесь — чьи-нибудь да двойные агенты. Но шпионские игры столь запутанны, что Адам ради правого дела идет на жестокое и, кажется — здесь все только кажется,— бессмысленное убийство любимой (Эва Шикульска). Финал, где из очередной родной тюрьмы его спасает немецкая бомба, казался бы надуманным, но фильм основан на реальных событиях.