Они достают деньги из-под земли. Большие деньги. Но в рейтинге престижных и высокооплачиваемых профессий их нет. Разговор о людях, которые занимаются раскопками захоронений, считается дурным тоном. Сами они не любят, когда их называют мародерами, утверждая, что кладбища в привычном понимании — не их стихия. Они скрытны и предпочитают не распространяться о своей работе. Узнать об их жизни и деятельности можно, только став на какое-то время одним из "черных следопытов".
Москва. Измайлово
Каски с потускневшей свастикой. Знаки отличия, награды и смертные жетоны солдат третьего рейха. Бритоголовые молодчики в цепях и коже примеряют железные кресты и эсэсовские нашивки. Это не кадры хроники Второй мировой войны. Это — рынок в Измайлово, где "черные следопыты" сбывают свой товар.
"Черные следопыты", или копатели, — так сами себя называют люди, промышляющие раскопками на местах боев Второй мировой войны. Все, что спустя полсотни лет осталось от техники и трупов солдат, идет на продажу. "Вот нашивочки, смертные жетоны, — объясняет продавец, — а это значки. У наших медальки были, а у немцев значки. Вот знак "мороженое мясо" за военные действия зимы 41-42 годов. Вот немецкий крест — на жаргоне "Восточная звезда", его давали за боевые действия на Восточном фронте. Каски, пуговки..."
Наградной знак "Мороженое мясо" стоит $50, копия — $10. Рыцарские кресты, орел Deutscheadler — от $250 до $400. Знак Luftwaffe, железный крест Deutshekranz, — $500-$600. Стоимость касок около $20. Пуговицы, подковы с немецких сапог, пилотки, бляхи от $5 до $15.
Недостатка в покупателях нет — коллекционеры, фашиствующие дегенеративные подростки. Последних, надо сказать, большинство. Это формирует ассортимент: на прилавках преобладает фашистская атрибутика. Если коллекционеров интересуют редкие экземпляры, то бритоголовые скупают что подешевле, лишь бы со свастикой. Люди по обе стороны прилавка не обременяют себя рассуждениями о моральной стороне бизнеса.
Юрий, продавец: В этом году наблюдается резкий скачок цен. Покупают усердно: как иностранцы, так и наши. В последнее время знаки здесь стоят дороже, чем на Западе. Я сам копаю, реставрирую их. В год можно спокойно съездить в две экспедиции: летом на месяц, а осенью дней на десять. На этом можно заработать большие деньги.
В их работе есть, безусловно, какая-то доля романтики. Что-то из детских книг про археологов и следопытов. Впрочем, романтика быстро перебивается суровыми реалиями. "Черные следопыты" интересуются историей лишь в той мере, которая необходима для организации поисков. А если называть вещи своими именами, они грабят могилы и продают награбленное.
На братских могилах
Стать копателем несложно. Достаточно найти знакомого, хоть раз съездившего в подобную экспедицию. Уговорить его взять с собой в следующую поездку труда не составит — "черным следопытам" нужны рабочие руки.
Илья, копатель: Я познакомился с нужными людьми на празднике в Бородино (ежегодное военно-историческое костюмированное шествие. — "Д") и попросил взять меня с собой копать. Эти люди мне все рассказали, всему научили. В основном копают весной, когда еще трава не выросла, хотя в принципе работать можно круглый год. Копать на болоте лучше зимой, потому, что вода не заливает.
Технология успеха экспедиционной вылазки проста. Сначала следопыты перекапывают кучу литературы и архивных материалов — разрабатывают маршрут движения по местам боевой славы. Информация добывается и из других источников. От местных жителей или самих участников боев. Обмен информацией, как правило, происходит за бутылкой традиционного отечественного напитка. В неформальной обстановке рассказы обрастают домыслами, но в целом не сильно отступают от правды.
Как и у всяких авантюристов, у копателей есть свои легенды. Одна из них — якобы зарытый в Мясном Бору под Новгородом сейф с орденами Ленина, принадлежавший штабу армии генерала Власова. До сих пор никто не может похвастаться этой находкой, но с пустыми руками из этого леса не возвращаются.
Профессиональные копатели не отправляются на раскопки с голыми руками: миноискатели, радиостанции для связи друг с другом — необходимая экипировка.
Владимир, копатель: Во время первой моей экспедиции мы остановились в лесу, который еще до нас излазили вдоль и поперек. Сидели и просто чай пили, а я смотрю — рядом каска валяется и котелок. Я вспомнил, по рассказам, когда солдата убивали, то со временем он "врастал" в землю, а каска и котелок оставались на поверхности. Как раз по этим признакам и можно определить место гибели человека. Я стал это место осматривать. Тыкал щупом, а потом просто ковырнул землю ногой и сразу открылся человеческий череп. Было неприятно. Но я продолжил копать. Это оказался советский солдат. При нем не было ни документов, ни каких-то вещей — только мундштук. У каждого советского бойца должен был быть при себе смертный медальон. Это две скрученные металлические половинки, в которых хранилась бумажка с данными о человеке. Но солдаты эти медальоны не надевали или держали пустыми — носить его считалось плохой приметой. Того солдата, что я раскопал, убило осколком — осколок лежал рядом. Это была моя первая находка. Потом я уже искал целенаправленно: щупом или миноискателем. Миноискатели разные бывают. Одни реагируют на железо, другие на золото — кому чего нужно...
Кстати, немцы в обязательном порядке носили металлические "жетоны-смертники". По этому жетону можно определить, был этот солдат похоронен или нет. Когда немца хоронили, жетон разламывали на две половинки. Одна половинка оставалась на убитом, а вторую отправляли в Германию. Поэтому если находишь целый жетон, значит, солдат не похоронен, а лежит на том самом месте, где и был убит.
Еще несколько лет назад эти жетоны были желанной находкой. Тогда их продавали через посольство Германии — за каждый жетон немцы платили около 1000 марок. Через некоторое время возникла целая индустрия подделки этих жетонов. Немцы стали требовать вместе с жетоном предоставлять кости погибших. Их увозили в Германию на экспертизу и, если подлинность подтверждалась, выплачивали деньги. Заниматься этим стало невыгодно. Но жетоны все равно собирают, как для коллекции, так и на продажу коллекционерам.
Бывают в жизни копателей и радостные моменты, когда им удается найти какую-нибудь эксклюзивную вещь. Например, раскопали как-то немецкого фотокорреспондента, при котором была коробка с отснятыми пленками. На вырученные деньги один следопыт купил себе Mercedes, а второй построил дом.
Был случай, когда отрыли немецкую пушку и оказалось, что даже в музее Круппа нет такого образца. Копатели продали ее в Германию за 40 000 марок.
Подобные находки — редкость. Обычная удача — захоронение немецкого офицера. На нем можно хорошо нажиться. Серебряные перстни офицеров СС стоят на рынке от $20 до $30. Эсэсовские бляхи, личные вещи офицера — фонарик, нож, фляга — могут принести продавцу еще пару сотен долларов.
Юрий, копатель: За все время работы у меня была одна крупная находка — полковая касса уланского полка. Там лежали деньги, в отдельном гнезде солдатские книжки и в пакетиках — награды. Это первый раз за 20 лет работы. Рядом с нами работала польская команда, им повезло больше: в бункере они нашли чудовищное количество немецких наград.
Рассказы профессионалов не обходятся и без таких деталей, как удаление золотых коронок из найденных при раскопках черепов. Ветераны движения демонстрируют собственные покалеченные при взрывах конечности и рассказывают о перестрелках между конкурирующими командами.
Здравствуй, оружие!
Особая статья доходов — продажа выкопанного оружия. Понятно, что не всякое пролежавшее в земле оружие можно использовать по прямому назначению. И тем не менее некоторые экземпляры подлежат реанимации. Скажем, наши "трехлинейки" и немецкие винтовки после небольшой починки можно пускать в дело. По словам копателей, раньше, когда было трудно с оружием, купцы с Кавказа ездили по "прифронтовым" деревням и скупали винтовки.
Юрий, копатель: Сейчас оружие пользуется спросом у коллекционеров, которые не собираются вести боевые действия. Поэтому автомат редкой модели стоит зачастую дороже, чем новый. У немцев есть автомат Erman, их было выпущено всего 40 тысяч штук: что-то было испорчено, что-то ушло за границу, на нашей территории осталось мало. Поэтому он стоит очень дорого — несколько тысяч долларов.
Владимир, копатель: Мне заказывали определенное оружие, и я его привозил. В основном заказывают какие-то эксклюзивные вещи. Например, пистолет "маузер". Однажды я противотанковое ружье нашел и там же в лесу спрятал. Если понадобится — поеду отрою. Однако винтовок и другого огнестрельного оружия гораздо меньше по сравнению с минами и взрывчаткой. Под Ленинградом искать взрывчатку или мины — как грибы собирать. Взял старую мину, подсоединил детонатор — и готово взрывное устройство.
Надо сказать, что в отличие от раскапывания знаков и нашивок, поиски оружия не такое уж безопасное занятие. За этим, как вы догадываетесь, кроется нарушение закона. Понятно, что копатели совершенно сознательно нарушают УК.
Илья, копатель: По лесам ездят сотрудники правоохранительных органов, ловят копателей. Если в лесу не поймали, могут взять на станции. Сразу видно, если человек только что из лесу вышел. Но можно ведь переодеться заранее, уйти на другую станцию и спокойно доехать до Москвы.
Но даже в случае задержания на месте раскопок или на рынке уголовная ответственность им не грозит. В законе нет четкого разделения видов оружия на коллекционное и боевое. И, как нам сообщили в Управлении информации ГУВД, случаи задержания торговцев выкопанным оружием единичны.
Копатели, по их собственному признанию, люди суровые. Их идеал — золотоискатели из рассказов Джека Лондона. Поэтому и предпочитают они обходить друг друга стороной. Так же как и милиционеров, которые "черных следопытов", понятное дело, не любят. Бывали случаи, когда сами следопыты минировали дороги, чтобы милиция не проехала. Благо мин хватает.
Владимир, копатель: Иногда сами копатели калечатся и даже погибают. Кладут мины в костер или разбирают их и остаются без глаз, без пальцев. Однажды с помощью китайского металлоискателя — он на большую глубину берет — мы засекли металл. Вырыли глубокую яму, по шею, и там показалось оперение огромной авиабомбы. Пулей оттуда рванули. Если не знаешь, что нашел, лучше вообще не трогать. Почти во всех местах раскопок лес уставлен табличками, на которых написано, кто и когда на этом месте подорвался.
Но "черные следопыты" не собираются сворачивать работу. В лесах еще очень много реликвий, на которых они греют руки.
Федор ЧЕРЕПКОВ
------------------------------------------------------
Чем заняться "копателю" в Крыму
Поля сражений Второй мировой — не единственное, что служит приманкой для "черных следопытов". Частнопрактикующие конкуренты археологов каждый год по несколько месяцев проводят в Крыму, разрывая древние захоронения. Среди них много профессионалов, археологов, прекрасно разбирающихся в том, как устроены могильники. Они копают наверняка. Была такая история: археологи за день подготовили место для работы, сделали надкоп, отметили около десяти могил. На ночь вернулись в лагерь, потому что ночевать в лесу небезопасно. К утру могильники были опустошены, а в назидание археологам была оставлена записка на черепке: вот как работать надо.
Грабители не утруждают себя раскопкой всего могильника — его археологическая ценность их не волнует. Они роют колодец непосредственно в могильник, не затрачивая лишних усилий. И пустыми не возвращаются. Найденные вещи "гробилы" сбывают на рынке под Севастополем, в местечке Горка. Или через комиссионку в Херсонесе, где к награбленному прилагаются сертификаты, подписанные местными искусствоведами.
Надо сказать, что на рынок поставляются не самые ценные находки. Бронзовые зеркала, наглазники и нагубники из тончайшей золотой фольги, венок из золотых листьев — эти украшения продаются относительно дешево. Греческая амфора, например, стоит от $50 до $80, красно-лаковые чашки можно купить за $10. Спросом пользуются изделия из литой бронзы, литого серебра, стеклянная и керамическая посуда. За клееный стеклянный сосуд с вас попросят пару сотен долларов.
Если продавец видит, что покупатель при деньгах, его приглашают на просмотр особо ценных вещей. Скажем, бронзовый набалдашник стоит около $500. Как говорят очевидцы, обстановку квартир серьезных продавцов можно сравнить с Эрмитажем. И вообще они люди серьезные: чужаков к промыслу не подпускают и контролируют пути вывоза награбленного. Бывает, что археологи задерживаются до сентября, к ним подходят и говорят: вы, ребята, засиделись — уже наше время копать. Что же касается копателей-одиночек, их судьба определена. По слухам, несведущий "археолог" накопал много золота и повез его в Москву, чтобы продать более выгодно. Не доехал...
В принципе, законом не предусмотрены ограничения по проведению раскопок. Единственный запрещающий знак — это табличка "охраняется государством" в местах проведения официальных археологических раскопок. Но зачастую эти таблички бесследно исчезают или переносятся в другое место.
-------------------------------------------------------
Подписи
"Черный следопыт" на рабочем месте
Это оружие для коллекций — в дело его уже не пустишь
Москва. Измайлово. Одно из мест реализации добычи "следопытов"
За несколько сот долларов вы можете стать обладателем коллекции знаков отличия вермахта