Зачем женятся заключенные
Лечебно-исправительное учреждение. Вот как называется это здание, обнесенное забором и колючей проволокой. ЛИУ. Лечатся тут от туберкулеза, а заодно от гепатита, ВИЧа — довольно часто у заключенных диагностируют полный комплект данных заболеваний и еще какой-нибудь цирроз печени в придачу. Да и заключенные тут непростые. Рецидивисты. Про этих сказать "Оступился!" невозможно. Они сознательно выбрали криминальный путь и идут по нему, не сворачивая. Выпустят такого на волю, он немножко помается, послоняется, пока на улице тепло, а потом опять что-нибудь учудит — и в ЛИУ, как птица на зимовку возвращается. Цикл "украл, выпил, в тюрьму" редко кто нарушает.
Но даже самый распоследний преступник себя ни в чем не винит. У него обычно виноваты товарищи: "Этот Андрюха мне сказал: "Сам за водкой иди!" Ну, я его и поджег" или обстоятельства: "Я под кайфом был, так получилось". Бабы тоже виноваты, само собой. От них, баб, вообще все зло.
Туберкулезник Серега женился здесь, в ЛИУ, еще в прошлую свою ходку. Нашел заочницу, писал ей стихи, общался по скайпу — как надзиратели ни стараются, а телефоны с доступом в интернет есть тут почти у всех. Женщина эта к Сереге приезжала на свидания, привозила еду, высылала ему посылки, хлопотала насчет адвокатов. Решили пожениться. Ну а почему нет? Заочница симпатичная, с отдельной квартирой, одинокая, и Серега человек свободный — свою бывшую жену избил так, что та стала инвалидом, за то и срок получил. В общем, обвенчали их. Вышел Серега весной, новая супруга нарадоваться не могла. А летом он ей "засунул под ребро". "Да не собирался я ее убивать,— говорит.— Немножко порезал, а она выжила. И на меня заяву накатала, сука. Из-за нее теперь опять сижу". Но тюремный поэт не отчаивается, снова ищет свою любовь, переписывается с целой дюжиной заочниц, работает над циклом стихов о красоте русских женщин.
Офицер, курирующий в зоне воспитательную работу, объясняет: "У зэков наших — ни родины, ни флага. Они делают только то, что им хочется и что выгодно. Большинство, согласно психологическому тестированию, не способны испытывать какие-либо чувства, сопереживать, понимать чужие эмоции. Они могут отлично это изобразить, если им надо, но понимать, что это такое, не понимают. Нет в них ничего человеческого. И мне, ей-богу, жалко дурех, которые в них влюбляются".
На следующей неделе в маленькой часовеньке в ЛИУ состоится еще одно венчание. Здоровая 20-летняя девушка выходит замуж за 40-летнего зэка, ВИЧ-инфицированного — познакомились по переписке. Родители невесты уже приходили к начальству зоны, плакали, умоляли запретить свадьбу. Звонила и плакала бабушка. Врачи пытались поговорить с девушкой: "Ты ведь знаешь, какие у него заболевания помимо туберкулеза? Ты знаешь, сколько раз и за что он сидел?" Невеста лишь кивала и нежно улыбалась: "Я люблю". Она ждет свадьбу. Скоро она приедет сюда, в это мрачное место. Приедет с белым платьем, упакованным в большую клетчатую сумку. Она переоденется, возьмет букет, который сама себе купила, и пойдет к своему возлюбленному, к своей судьбе. Горько.