Сочи меняется неумолимо и быстро. Кто-то еще будет спорить с этим, но уже вяло. И в основном это будут люди из Москвы, которые приезжают сюда в командировку на пару дней
— Опять дождь тут в ноябре... — говорит человек в автобусе, везущем нас из самолета в здание аэровокзала.
— Да еще вчера тут было плюс 28 ! — не выдерживаю я.— У меня тут дети с мамой уже два дня живут... В море купаются...
— Ну конечно! — смеется он.— В море! И не жалко детей-то?
— Да они счастливы! — говорю я.
— Ну ладно, какое море... — смотрит он на меня уже пожестче.— Ветер и почти снег...
— Да тут вчера еще все по-другому было! — вступается кто-то за меня.— Мне мать звонила отсюда...
Я нахожу в телефоне фотографии, которые мне накануне переслала жена: две узнаваемые (мною прежде всего) головы болтаются в море, как буйки, за которые нельзя заплывать.
— Конечно,— говорит этот человек,— снимок понятный. Какая там дата? Июнь, наверное? Ладно... Главное, в пробку сейчас не попасть. С этой Олимпиадой из Адлера в Сочи выбраться невозможно. Все стоит до самого центра.
Это я тоже знаю. Так было последние два года. И когда выхожу из здания аэровокзала, слышу, как ругаются таксисты: в пробке придется стоять не меньше полутора часов.
Так, думаю я, все-таки ничего не меняется, и прав был тот мой сосед, и, наверное, не стоило и приезжать, чтобы мучиться тут так же, как в Москве...
Потом я понимаю, что произошло. На выезде из аэропорта, там, где делали новую грандиозную развязку,— сразу два ДТП. И нет в мире более любопытных и сострадательных людей, чем армянские таксисты в Сочи. Они не только медленно едут мимо наскочивших друг на друга машин, но и выходят из своих, трагически цокают языками, предлагают помощь, а когда им говорят, что единственная помощь, которую они сейчас могут оказать,— быстро ехать отсюда дальше, законно обижаются и демонстративно не спеша идут обратно к своим, тоже побитым, конечно, машинам.
И вот из-за этого именно пробка. А не из-за того, что тут до сих пор смертельное сужение трассы из-за бесконечного ремонта и так далее. А так-то и дорога, и эстакады, и развязки работают, да и уже почти в полную силу.
Но и армяне не дремлют. Тот, которому удалось убедить меня, что надо ехать с ним, сделал это легко. Он подошел ко мне и сказал:
— Ты видишь, какая пробка?! Разве можно туда ехать?! Мы с тобой в объезд. По новой дороге...
Есть еще одна новая дорога. Она только на первый взгляд ведет в противоположном направлении, на Красную Поляну, кажется.
— Точно,— удовлетворенно говорит таксист,— на один из объектов Красной Поляны. Там уже какие-то соревнования начинаются. Но нам туда не надо.
И мы по этой пустой новой дороге едем километров шесть-семь, потом сворачиваем направо, еще раз направо — и все, мы объехали эту чудовищную пробку и уже минут через 20 подъезжаем чуть не к центру Сочи.
Тут, правда, тоже, пробка, хоть и не такая безразмерная, здесь дорогу еще не закончили, но я-то помню, что тут было несколько месяцев назад... В следующий раз, через пару месяцев, мы промчимся тут как кортеж президента в Бочаров ручей.
Я давно не был в Имеретинской долине, там, где достраивается Олимпийский парк. И вообще не об этом. Может, и там все лучше и лучше, откуда ж я знаю. А может, и не так.
Я о том, что на следующее утро в Сочи было солнце, и Маша с Ваней перед своим спектаклем на "Кинотаврике" успели окунуться в море.